— Эви, я могу менять форму. Помнишь, ты видела меня в образе бабочки? — спрашивает Булочка, а я молчу, вспоминая, что она показывала мне вчера.

Мои щеки окрашивает румянец. Я была свидетелем того как она превратилась в рой бабочек, но она не показала мне своего «облика».

— Конфетка, с тобой все хорошо? — видя мою реакцию спрашивает Булочка.

— Булочка, давай я тебе попробую кое-что объяснить. До недавнего времени я верила, что я обычный человек. Как человек, я знала, что была самым могущественным существом на планете — за исключением если нарваться на медведя, горного льва, крокодила или акулы — но в большинстве случаев, этого легко избежать. Единственное, чего я действительно боялась — это другого человека, — говорю я.

— Милая, ты действительно должна была уважительнее относиться к погоде, потому что, как правило, она уничтожает цивилизации даже гораздо быстрее чем язвы, которые кстати страшнее чем акулы, — отвечает Булочка. — Что? Я просто сказала, что бактерии не «друзья человека», — говорит она, видя мой хмурый взгляд.

— Так сейчас, — продолжаю я, словно она меня и не прерывала, — сейчас я узнаю, что существует великан, который хочет перемолоть мои кости и испечь из них хлеб? — вспоминая сказки, спрашиваю я.

— Не в моем времени, — сморщив нос, говорит она. — Плюс, ты гораздо быстрее, чем любой великан. Тебя будет очень сложно поймать и почти невозможно удержать. Ты сможешь летать, бегать, изменять форму, а сила которой ты будешь обладать, сможет конкурировать с силами Воинов. Хотелось бы увидеть великана, который попытается схватить тебя.

— Так ты говоришь, что существуют великаны, — съежившись отвечаю я.

— Эви, расслабься — ты чересчур волнуешься, — говорит Булочка, откидываясь назад и потягивая принесенный ранее чай со льдом.

— Расслабиться? О, я расслаблена. Я просто позволю тебе рассказать эти новости Расселу и посмотрю, как он на это отреагирует, — напряженно отвечаю я, совсем для меня неожиданно мысли о Расселе вызывают во мне тоску.

Думаю, я скучаю по нему. Я совсем забыла, что могу с кем-то поделиться всем, что со мной происходит, потому что теперь мы вроде как в одной лодке… как и я, он был единственным в своем роде, во всей Вселенной.

Интересно, как он воспримет новости о том, что сказки на самом деле реальны. Может он уже понял это. Интересно, как он воспринял это. Он станет их заложником или может быть переживет это… преодолеет? Сокрушительная волна вины, которую я сдерживала с тех пор, как мы покинули Крествуд, обрушилась на меня тяжелым грузом.

Я не видела Рассела. Пока я погрязла в печали, но все еще заботилась о нем. Вдруг я прочувствовала себя очень зрелой, но не мудрой. Если бы ситуация была обратной, в глубине души я знаю, что он бы лучше обо мне позаботился, чем я заботилась о нем.

Ясно, что я не могу отпустить его. Я все еще чувствую, как стою на коленях на холодном полу в Seven — Eleven, рядом с его телом, наблюдая как сквозь его руку сочиться кровь. Помню, как молила Бога не забирать его у меня.

Так же, как и дядя Джим был моей семьей, Рассел тоже моя семья, но это совсем разные вещи. Рассел был моей семьей, с той стороны, с которой не был мой дядя. Рассела, я люблю не меньше чем дядю Джима; просто у меня ощущение, что Рассела я люблю больше… намного больше.

Он моя родственная душа.

Не зависимо от того, в какой части мира он находиться, он всегда будет частью меня, и у меня всегда будет желание найти его.

Булочка сжимает мою руку.

— Ауч! Что? — спрашиваю ее я, пока она улыбается мне.