Встав с дивана, я убираю одеяло и иду к тому шкафчику, на который указала Брэнда. Замок был с комбинацией.

— Ты знаешь код? — спрашиваю я.

Брэнда расстроенно качает головой.

— Ну, думаю, Кристал придется съездить в магазин, а? — говорю я, и выдергиваю замок, чувствуя, как металл поддается без сопротивления.

Разжимаю руку и вижу, как поврежден замок, я улыбаюсь той силе, которая теперь у меня есть. Открыв дверь провожу рукой по задней стенке шкафчика, пока не нащупываю край загнутой бумаги. Осторожно, чтобы не порвать, я достаю его из шкафчика. Достав, я смотрю на документ, замечая, что это последняя воля и завещание Брэнды Уилсон.

— Какой шкафчик принадлежит Дженни? — спрашиваю я. Брэнда указывает на шкафчик внизу. — К нему оставить записку? — спрашиваю я, оглядываясь вокруг в поисках ручки.

Посреди комнаты стоит пластиковый стол, на нем, в пластиковом стакане стоят несколько ручек. Я вытаскиваю одну из стакана и переворачиваю лист другой стороной, чтобы написать. Я смотрю на Брэнду, готовая написать все, что она пожелает.

— Пожалуйста пиши: Дорогая Дженни, мама любит тебя с первого дня твоей жизни и по сей день, и так будет и дальше, — написала на обратной стороне документа. Иду к шкафчику Дженни и просовываю документ в щель закрытой дверцы, затем поворачиваюсь, и возвращаюсь к Брэнде.

— Спасибо, — широко улыбаясь, говорит она.

— Пожалуйста, — отвечаю я.

— Пусть Бог благословит тебя, Эви, — говорит Брэнда. — Сейчас я должна идти, они зовут меня.

Я слышу множество голосов людей, которые говорили в унисон на ангельском языке. Этот гул, просто как легкая мелодия, чья вибрация такая мягкая и сладкая, чего я чувствую свет внутри, словно я мягко плыву по волнам звука. Она звучит настолько божественно, что я хочу дотянуться туда, откуда звучит эта музыка, но она вокруг меня, засасывает этот ритм.

Брэнда начинает мерцать, словно кинопленка со старым фильмом, потом переходит в яркие вспышки света, а затем исчезает. Ее тело сохраняет все тот же образ, что и прежде, но, когда я наклоняю голову, замечаю, что она плоская; она теперь не трехмерная, а двухмерная. Ее черты лица расплылись, но силуэт остался; она будто состоит из звезд и галактик, которые в кромешной тьме крутятся вокруг одной точки света, словно ночное небо принявшее образ Брэнды. Силуэт медленно покружатся во тьму, исчезая в лучике тьмы.

Теперь звука нет, но я чувствую его запах, если можно так сказать. Это больше походит на то, как в воздухе пахнет после грозы. В воздухе плавает запах энергии, как пыльца в весенний вечер. В отсутствие красивой мелодии, которая только что наполняла меня радостью и удовлетворением, я снова начинаю чувствовать себя раздавленной и разбитой.

Меня наполняет опустошенность. Я поняла то, что другие называют Раем, и он оставил во мне чувство потери, словно я изнутри истекаю кровью.

Я чувствую себя грубой и ненужной, словно меня превратили в мусор.

— Эви? — шепчет Рид возле двери.

Я хочу ответить ему, но от отчаяния едва могу дышать. В замешательстве, я понимаю, что лежу на полу уставившись в потолок.

— Эви…, - говорит Рид, поднимая меня на руки и держа в своих объятиях.

— Рид, ты чувствуешь это? — мрачно спрашивает Зефир, нюхая воздух. — Он пахнет трансцендентностью. Такое возможно? — спрашивает он.

— Когда рядом Эви, возможно все.