— Может быть, у меня нет никакого опыта с детьми. Но я сомневаюсь, что нахождение ребенка на любом уровне — это опасно, — возражает он. — И я бы не использовал слово «Драгоценный», чтобы описать Рассела. — Продолжает Зефир, морща нос.

— Ты не очень-то ласков к себе, генерал, — притворяясь, что обиделся, отвечаю я. — Для меня эта девушка не кажется проблемой. Брауни и Булочка считают меня обворожительным.

— Да, из-за души, так как получают их почти ежедневно, — самодовольной улыбкой отвечает Зефир.

— Забавно, не думаю, что им интересна только моя душа, но и ангельская часть тоже, — с высокомерной улыбкой отвечаю я, а затем инстинктивно продолжаю обороняться, когда слышу низкий рык Зефира. На мгновение, я и забыл, что Зефиру нравиться Булочка, и, кажется, это взаимно. — Ааа, да ладно Зи, я не это имел ввиду! Я просто хотел сказать, что они не считают меня странным, как считают все остальные здесь.

Зефир продолжает сопеть, несмотря на мои слова. Я посмотрел на Эви, которая смотрела на Зефира изучая его реакцию.

— Зи, ты ревнуешь? — проницательно спрашивает его Эви, в ее глазах играли маленькие смешинки, но губы оставались нейтральными.

— Не смеши меня, — быстро отвечает Зефир, что заставляет Эви обернуться ко мне и скептически поднять брови.

Зефир поднимает упавшее копье Эви и начинает вращать его в руке, выписывая замысловатые узоры, так быстро, что для меня эти движения начинают казаться расплывчатыми.

— Зи, если бы ты мог, ты бы хотел поменяться местами с Расселом? — задумчиво спрашивает его Эви, будто не зная, как поступить, но могу сказать, что она хочет сковырнуть эту болячку и посмотреть пойдет ли из нее кровь.

— Поменяться местами с Расселом? — усмехается Зефир, переставая вращать копье. — Это невозможно. И разве мне вообще нужна душа? — спрашивает он, а затем снова начинает упражняться с копьем. — Хотя, если бы я хотел вытащить Падших, то мне бы пригодилась твоя душа. Тогда бы они приходили ко мне. Мне бы не пришлось вечно следить за ними и преследовать их. Они бы не смогли сопротивляться своему соблазну, ангельской душе — опасность, которую она представляет.

— И что, к тебе бы обращались? — спрашивает Эви.

— Конечно. Я ведь убийца. Это было бы плюсом в мой арсенал. Для них я бы был окончательным тупиком — непреодолимой ловушкой, — задумчиво отвечает Зефир.

— Ты не боишься, что у других возникнет постоянное желание покончить с тобой? — спрашивает его Эви.

— Разве не в этом заключается их задача — они бы должны были хотя бы попытаться, разве нет? — с широкой улыбкой отвечает он.

— Вау, Зи! Это немного ненормально, — хмуро говорит Эви.

— Это не ненормально. Просто я очень хорош в том, что я делаю. Охочусь на Падших. Это позволит легко привлечь их, — с легкостью отвечает он.

— Но ты бы тоже заполучил сторонников на свою сторону. Как бы ты справился с ними? — спрашивая Эви, изучая его.

— Я могу быть очень убедительным. Вероятно, что и у Рассела тоже крылья Серафимов. Это бы помогло в переговорах, — говорит он, будто бы в восторге от того, что они будут не восторге от его присутствия.

— Но у меня не было бы никакой роскоши, если бы я забрал его душу. Но я должен был бы это делать, потому что таковы законы Власти.

— Но что, если бы ты сейчас поменялся местами с Расселом, который сейчас без сил, ты бы обладал теми же боевыми навыками, которыми обладаешь сейчас? — хмуро спрашивает она.