— Возьмите, — улыбнулся он. — Подарок в знак благодарности.

Подарок? Землянин, который и не знает меня толком, делает мне подарок только за то, что я поговорила с ним? Ни с того ни с сего мне на глаза навернулись слезы. «Блок!» — подумала я. Но псимвол почему-то не загорелся.

Ночь уже окутывала город своей прохладной темнотой, когда я наконец возвращалась в гостиницу. Избегая нервоплекса, я старалась по возможности пользоваться движущимися тротуарами. Я не хотела знать, что этот чертов нервоплекс расскажет мне обо мне самой. Я соврала и Рексу, и Тиллеру. Со мной не все в порядке. Моя память снова вернулась к сцене, которую я столько лет пыталась забыть, которая столько лет возвращается ко мне в кошмарных видениях.

Тогда, десять лет назад, я шагала по грязному тротуару Тамса, ничем не выделяясь из прочих горожан, спешивших по своим делам. Аэромобиль с жужжанием обогнал меня, замедлил ход и попятился. Снова и снова я видела это словно в замедленном фильме. Крикс Тарк, аристо, губернатор Тамса, смотрит на меня в открытую дверь и протягивает свой длинный палец, а губы его беззвучно складываются в слова: «Вот эту. Хочу вот эту!»

Вот эту. То есть меня. Соскони Валдорию. Он хотел именно эту.

Я пыталась убежать. Но даже Демон не убежит от шестерых солдат и вооруженного аристо в аэромобиле. Когда они схватили меня, я встала перед выбором, который до сих пор терзает меня: стоит ли мне драться? Мне стоило бы драться не на жизнь, а на смерть, ибо я знала, что мне грозит. Но это выдало бы мою военную подготовку; тогда они знали бы, что к ним в руки попало кое-что поинтереснее, чем обычный житель Тамса. Копни они поглубже, они узнали бы не только мое звание, но и имя, и положение в Империи. Так что у меня не было шанса бежать, только ждать, пока обстоятельства не сложатся удачнее.

Так что я дралась, но не как Демон, а как испуганная жительница Тамса.

Тарк нашел это забавным. Он отвез меня в свое поместье в горах за городом и удерживал там на протяжении трех недель. Поздней ночью, на полпути от заката до рассвета, я освободилась наконец от пут, которыми он привязывал меня к кровати.

Тогда я задушила его.

Рекс оказался тем, кто нашел меня той ночью после того, как я сбежала.

Он искал меня все это время, отчаянно пытаясь проникнуть в поместье. Он обнаружил меня в поле, все еще кричащую от боли и шока. Он держал меня крепко-крепко, словно боялся, что я вот-вот исчезну из его объятий, ослабь он их хоть ненамного. Его голос дрожал, когда он повторял мне снова и снова: все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо…

Но все так и не стало хорошо. Тарк оказался полной противоположностью эмпату — человеческое существо с бездонной пропастью в рассудке там, где полагалось быть органам мысленного контакта. Садист и эмпат, паразит и хозяин: его разум был негативом моего. Когда он концентрировался на мне, я проваливалась в его пустоту, заполняя эту пустоту для него, устанавливая между нами связь, возбуждавшую его сильнее, чем оргазм. Он говорил со мной мягким, мурлычущим голосом, а я кричала, кричала, кричала…

Мы улетели с Тамса той же ночью. Я провела в госпитале всего несколько дней: Тарк не хотел портить внешность своего нового Источника, так что физический ущерб оказался минимальным. Однако врачи потребовали, чтобы я обратилась к душеспасителю. Когда я отказалась, это приказал мне мой командир. Так что я пошла и сказала душеспасителю все, что он хотел услышать от меня; в конце концов, я эмпат. В своем заключении психиатр написал, что со мной ничего страшного не случилось, что мне требуется только немного времени до полного исцеления.

Что же до моих подлинных переживаний — это мое дело. Ни командира, ни психиатра, ни кого-то другого.

3. ПСИБЕРНАВТ

Коридор у дверей номера Рекса был устлан таким толстым ковром, что ноги утопали в нем как в облаке цвета красного вина.