Реанимационное отделение

На третьем этаже их встретил врач. Он вытер руки белоснежным полотенцем и внимательно оглядел неряшливого посетителя. В покрасневших от недосыпа глазах доктора промелькнула неясная тень.

– Брат, говорите? – поинтересовался он, аккуратно сложил полотенце и повесил его на кисть левой руки.

В этой позе врач был похож на официанта.

– Да, Геннадий Назаров. Скажите, что с ним?

Реаниматолог бросил многозначительный взгляд на своего плотного коллегу, который провожал Назарова. Толстяк молча кивнул, привычным движением поправил шапочку и бесшумно выскользнул за дверь.

– Брат, – зачем-то повторил врач, вновь повернувшись к бородачу.

– Где он? – спросил Назаров, опять начиная нервничать.

В его глазах, слегка увеличенных линзами очков, причудливым цветком распускалось отчаяние, переплетенное с мучительным страхом за родственника.

– Шапку снимите, – велел врач, двинувшись по коридору.

Назаров безропотно выполнил это указание и молча засеменил следом за доктором. Звук собственных шагов отдавался оглушительным эхом в его ушах.

Врач остановился у двери с табличкой: «Посторонним вход запрещен». Над ней тускло мерцала выпуклая лампа, на которой пульсировало красным: «Отделение реанимации и интенсивной терапии».

– Доктор… – начал было бородач, но врач его перебил:

– Ваш родственник без сознания. Состояние стабильно тяжелое. Сегодня он перенес две операции. Для подстраховки мы подключили его к ИВЛ.

– ИВЛ, – машинально повторил Назаров, словно пробуя эту аббревиатуру на вкус.

– Да, ваш брат на искусственной вентиляции легких, – терпеливо подтвердил врач.

– Он выживет?

– Мы делаем все возможное, – последовал невозмутимый ответ.

«Совершенно стандартный текст в подобных случаях», – зачем-то отметил про себя Назаров.

– Обнадеживать не буду, – продолжал реаниматолог. – Сами понимаете. После открытого перелома черепа говорить о выздоровлении преждевременно. – Он чуть помедлил и добавил: – Подобные травмы люди чаще всего получают в результате избиения. Кстати, он поступил к нам без левой кисти. Определенно, что ампутация произошла совсем недавно. Кому он так насолил?

Назаров вытер пот, выступивший на лбу.

– Видите ли, Геннадий занимался коммерцией, – сбивчиво заговорил он. – Мы с ним давно не виделись, и я только вчера узнал…

– Ладно. По сути, мне не так уж важно, кто и за что это с ним сделал, – снова перебил его врач и как-то равнодушно пожал острыми плечами. – В конце концов, этим должна заниматься милиция. У вас будет пять минут. Хватит?

Назаров глубоко вздохнул и сказал:

– Спасибо.

– Не за что, – сухо отозвался врач.

Бородач вдруг подумал о гравии, шуршащем под ногами. Именно так звучал голос реаниматолога.

С замершим сердцем он смотрел, как тот не глядя, привычным движением пробежался тонкими пальцами по кнопкам кодового замка. Раздался щелчок, и дверь открылась. Назарову совершенно неожиданно пришло в голову, что, как только он переступит порог реанимационной и дверь за ним закроется, его жизнь будет разделена на «до» и «после».

– Ну, что же вы?

Уставший голос врача вывел мужчину из легкого ступора.