— Хмм...

— Впрочем, мы можем обратиться и к прибывшим сюда бристанийцам.

— Их тут немного, — цедит сквозь зубы Видельт. — Это ваше дело, а вот насчет железа мы выдадим вам разрешение Совета. Без него такие покупки не разрешаются. Ты не знал?

— Не знал, — улыбается Доррин, — но это меня не удивляет. А как насчет угля?

— Углем торгуют свободно, так что договаривайтесь сами.

— Когда мы можем приступить к делу? — спрашивает Доррин, чувствуя, что, хотя разговор тянется не так уж долго, он основательно устал.

— Завтра утром ты получишь письмо Совета с разрешением на покупку железа и освоение южной гавани, — с улыбкой отвечает Эллна.

Доррин неожиданно зевает.

Эллна поднимается первой, двое других Черных следуют ее примеру, однако Оран ловит взгляд сына и тот понимает, что отец хотел бы поговорить с ним наедине.

Лидрал, поцеловав Доррина в щеку, поднимается по лестнице.

— Хотелось бы надеяться, что ты изменился, — говорит Оран.

— Если и изменился, то не так, как хотелось бы тебе, — резко отвечает Доррин. — Возможно, как раз поэтому вы уступаете Белым магам.

— Креслин уничтожил Дженреда, а ты — Джеслека.

— Ты так и не понял, — качает головой юноша. — Джеслек являл собой средоточие хаоса, именно поэтому он мог вздымать горы. Я уничтожил точку сосредоточения сил, но сами-то силы остались! Рано или поздно появится новый Джеслек... и так будет, покуда Отшельничий воплощает в себе гармонию.

— Ты подходишь к этому механически. Высшие соображения гармонии...

— Ерунда это все! — хмыкает Доррин. — Креслин ради основания Отшельничьего продал свою душу — ну не душу, так зрение, на большую часть жизни. Джеслека породил отнюдь не я, а сосредоточенная здесь гармония. И при этом вас пугает возможность строительства на дальнем конце острова нескольких основанных на гармонии машин. Машин, которых точно так же опасались и Белые.

— Это ты так и не понял! Как раз поэтому мы не можем позволить себе еще большую концентрацию гармонии.

— Так чего же вы хотите? Чтобы я со своим кораблем и своими идеями убрался в Хамор? Или в Бристу?

— Мы согласились на испытание...

— Знаю. Но мне нужно настоящее испытание, а не отсрочка на несколько лет, которая позволит Отшельничьему встать на ноги и снова вышвырнуть меня прочь.

— Мы выполним обещание.

— Знаю, — отзывается Доррин. — Я тоже.

— Доброй ночи, сын.

Перед тем как повернуться и уйти, Оран поднимает руку. Жест его похож на благословение.

Проводив отца взглядом, Доррин поднимается по каменной лестнице. Лидрал заснула на широкой кровати, так и не потушив лампу. Раздевшись, он задувает светильник и ныряет под одеяло, позволив себе лишь легкое прикосновение к обнаженному плечу.

— Доброй ночи... любимый... — сонно лепечет она.

— Доброй ночи.

CLX

— Как такое вообще могло случиться? Как вы могли его проворонить? — тихо произносит Стирол.

Трое Белых смотрят на зеркало, потом переводят взгляд на Высшего Мага. Наконец, Фидел нарушает молчание:

— Он построил корабль, способный плыть прямо против ветра. «Белая Буря», заложив галс, почти догнала его, но он проскочил мыс и ушел.

— Не смогли захватить, так почему, на худой конец, не сожгли?

— Поджечь голую палубу не так-то просто, а он шел без парусов. Засунул в трюм какую-то машину, которая толкала судно непонятным манером. Это позволило ему пройти вдоль самого берега и обогнуть мыс, а потом, под парусами и с этой машиной, его уже было не догнать.