Но мысля та, о станке том, манила. Этож не машина. Это — другое мышление! Системное, как Брюс говорит. Не тяп-ляп, на глазок, а по расчету, по чертежу. Вот чего не хватает! Чтобы не одна пушка удачная вышла случайно, а тысячи! Чтобы не один мастер-золотые руки был, а система, которая любого обучит, как надо делать. Этот Смирнов, он, похоже, понимает это. И про окопы свои толковал, и про гранаты, и про картечь… Смотрит на всю войну целиком. Голова! Таких людей надо беречь. И двигать.

Но и глаз с них спускать нельзя. Не потому, что не доверяет. А потому, что вокруг — зависть, злоба, косность. Обязательно найдутся те, кому его успехи — как ножом по сердцу. Особливо те, кто вчера еще нос воротил от «подмастерья Петрушки», а сегодня видят, что он и чином обласкан, и самим Царем отмечен, и Брюс ему покровительствует. Зашипят, заскрежещут зубами. Начнут пакостить исподтишка. Как с тем углем было, или с деньгами фальшивыми, что ему подбросили. Брюс докладывал. Знает Петр эти порядки. Сам через такое проходил.

И пришла ему в голову мысль хитрая. Надо бы Брюсу шепнуть, или Орлову, что за Смирновым присматривает. Да не за ним самим следить — он мужик прямой, видать, не вор и не предатель. А следить за теми, кто вокруг него крутится. Кто ему мешает? Кто палки в колеса ставит? Кто материалы портит или задерживает? Кто слухи распускает? Вот! Кто мешает Смирнову делать государево дело — тот враг! Враг порядка нового, враг победы, враг России! Стало быть — и личный враг Царя Петра. Вот так, через этого умельца, можно и другую гниль выявить. Тех самых бояр спесивых, приказных вороватых, мастеров ленивых, что тянут страну назад, в болото старое. Пусть Смирнов работает, строит свой завод образцовый, станки свои ладит. А вокруг него незримая сеть будет сплетаться. И кто в нее попадется, пытаясь делу помешать — тому не сдобровать! Тут уж Петр спуску не даст. Рубить будет под корень!

Да, путь предстоит долгий. И война эта еще крови попьет немало, и город сей строить — не один год уйдет. И людей переделывать — самое трудное.

Но он, Петр, не отступит, слишком многое поставлено на карту, не его личная слава — будущее России. Чтобы стала она вровень с державами европейскими, да флот ее боялись, армию уважали, а слово ее — слушали. Ради этого он готов и на болотах город строить и старые порядки ломать через колено, и лентяев гнать, и вредителей — на дыбу. А таким, как Смирнов, — помогать, двигать, давать волю. Потому что за ними — будущее. За ними — та самая сильная Россия, которую он видел в своих мечтах.

Царь отошел от окна. Пора было делами заниматься. Бумаги ждали, донесения, указы…

Глава 1

Ба-бах! Тяжеленная, железом обитая дверь захлопнулась с таким диким грохотом, что по стенам эхом гулкнуло и заглохло. Только в ушах звенит да тишина давит. А потом — вжик! — с той стороны засов по скобам проскрежетал, аж в мозгу отдалось. Всё. Приехали. Точка.

Был я Петром Алексеичем Смирновым, фельдфебелем, без пяти минут дворянином, которого сам Царь привечал, да и Брюс, его правая рука, жаловал. А стал — арестант, номер такой-то, в каменном мешке Преображенского приказа. Имя стерли, повесили ярлык «государственный изменник». В голове просто не укладывалось, как такое могло случиться!

Меня буквально впихнули в камеру. Теснотища — гроб! Стены — камень голый, мокрый, какая-то слизь по ним течет. С низкого потолка сводчатого — кап-кап-кап. Под ногами — солома гнилая, воняет прелью, мочой, аж дышать нечем. Воздух спёртый, тяжелый. Свет — только из малюсенького окошка под самым потолком, за решеткой толстенной.