ГЛАВА 7

Встреча с Иоанном не прошла для императора бесследно. В душе Юстиниана поселилось какое-то умиротворение и желание обновления или, во всяком случае, изменения жизни. Пришедшего к нему патриарха он встретил приветливо и сразу утвердил избрание Андрея на архиерейскую кафедру Крита. Когда Каллиник заикнулся ему о мраморе для Дамаска, император сказал, что уже решил этот вопрос положительно, чем немало удивил патриарха. Затем он вызвал евнуха Стефана и потребовал немедленно отослать распоряжение в Докименские каменоломни о мраморе для Дамаска. Стефану Русию он поручил передать Иоанну из Дамаска, чтобы тот еще на какое-то время задержался в Константинополе. Как бы скептически Юстиниан ни относился к наивным высказываниям юноши из Дамаска, но одно его изречение крепко запало в душу императора: «правитель должен стремиться к справедливости». Эти слова не давали ему покоя. Ему захотелось что-то предпринять, что-то сделать, вернее, что-то исправить из того, что было несправедливо в его правлении. Раньше он никогда об этом не думал. Все, что он делал, казалось ему самым справедливым с точки зрения пользы империи. Теперь ему так не казалось. В душе было какое-то недовольство собой, совесть подсказывала, что он совершил поступок, который не одобрил бы его отец. Юстиниан думал, вспоминал, что бы это могло быть, и никак не мог додуматься. Он в раздумье вышагивал в кабинете своего дворца, но в голову ничего не приходило. Наконец он выглянул из окна дворца и увидел шагающего по площади префекта города. «Ну конечно же, — сказал сам себе Юстиниан, — с Леонтием надо бы что-то решить». Он вспомнил о том, как по навету недоброжелателей распорядился посадить в тюрьму одного из самых преданных полководцев своего отца без всякого разбирательства дела. «Чего теперь разбираться? — подумал он. — Выпущу его, а в утешение назначу стратигом в какую-нибудь фему. Так и будет восстановлена справедливость». Приняв это решение, Юстиниан почувствовал такое облегчение на душе, что даже радостно рассмеялся, чего давно с ним уже не случалось. «Как, оказывается, просто быть справедливым, когда ты можешь повелеть исправить свою собственную ошибку», — подумал он.

Узнав о намерении василевса выпустить из тюрьмы Леонтия, евнух Стефан повалился в ноги императору, умоляя его изменить свое решение. Но Юстиниан был непреклонен. Тогда сакелларий стал уговаривать василевса хотя бы отправить Леонтия подальше от столицы сразу же по его освобождении. Юстиниан с этим согласился и тут же подписал свой императорский указ о назначении Леонтия главнокомандующим Элладской фемы, с тем чтобы он отбыл к месту своего назначения незамедлительно, сразу же в день своего освобождения.

Когда пришли к Леонтию в темницу и зачитали ему номос императора о его освобождении, тот вначале просто не поверил этому чуду. Но когда узнал, что на Юлиановском причале его ждут три корабля, на которых он должен немедленно отправиться в Элладу, к месту своего назначения, то был немало озадачен.

Вечерние сумерки спускались на город. Леонтий в сопровождении сотника и двух солдат преторианской гвардии шел к причалу, находящемуся близ Маврийской окрестности, и размышлял: «Что бы могла означать такая поспешность, при которой мне не позволено даже повидаться с семьей? Может быть, коварный Юстиниан готовит для меня ловушку, желая расправиться со мной подальше от столицы? Но тогда зачем это освобождение? Все это василевс мог бы проделать и в тюрьме. А затем объявить, что Леонтий умер от какой-нибудь болезни». Неожиданно им преградили дорогу два монаха. Солдаты взяли копья наперевес, а сотник грозно прорычал:

— Эй вы, черноризцы, раскройте пошире свои глаза и дайте дорогу стратигу Эллады!

Но монахов нисколько не смутил этот грозный окрик. Один из них вышел вперед и властно поднял руку:

— Лучше ты сам раскрой свои глаза, Светоний, перед тобой настоятель монастыря святого Каллистрата, со мной архимандрит Григорий.