|
Кончик носа Маи-Сахме был беловат, когда Иосиф вошел в аптечное помещенье, его густые брови были вскинуты выше обычного, а округлые губы разомкнуты. – Вот и ты, – сказал он Иосифу притихшим голосом. – Тебе следовало бы уже быть здесь. Сейчас тебе объяснят, в чем дело! И он указал рукой на крылоносца, который стоял рядом с ним – собственно даже, не стоял, то есть не стоял спокойно, а все время шевелил руками, головой, плечами и ногами, словно бежал на месте, чтобы отдышаться или, пожалуй, верней, запыхаться. – Твое имя Озарсиф? – спросил он тихо и торопливо, направив на Иосифа свои быстрые, близко посаженные глаза. – Ты тот помощник коменданта, который занят надзором и кому был доверен уход за некими жителями здешнего домика с коршуном два года назад? – Да, это я, – сказал Иосиф. – Тогда ты без всяких сборов отправишься со мной, – отвечал тот, еще быстрее двигая нога-ми и руками. – Я Первый Скороход фараона, я его Спешный Гонец и прибыл на его быстроходной ладье. Ты обязан немедленно взойти на нее вместе со мной, чтобы я доставил тебя ко двору, ибо ты должен предстать перед фараоном! – Я? – спросил Иосиф. – Как это может быть? Я для этого слишком ничтожен. – Ничтожен или нет, – но такова прекрасная воля фараона, таков его приказ. Не переводя дыхания доставил я этот приказ твоему начальнику, и не переводя дыханья ты должен явиться на зов. – Я брошен в эту темницу, – возразил Иосиф, – правда, по недоразумению и, так сказать, украден, отчего и нахожусь здесь внизу. Но я здесь каторжанин, и хотя моих оков не видно, они на мне. Как мне выйти за эти ворота и стены к твоей скоростной ладье? – Все это ровным счетом ничего не значит, – зачастил скороход, – по сравнению с прекрас-ным приказом. Он все это мгновенно уничтожает и одним махом разрывает любые оковы. Нет ничего, что устояло бы перед чудесной фараоновой волей, но будь спокоен, это более чем неверо-ятно, что ты устоишь перед ней, и более чем вероятно, что тебя вскоре вернут сюда, на твою ка-торгу. Не думаю, чтобы ты оказался умнее величайших ученых и чародеев из фараонова книго-хранилища и посрамил ясновидцев, пророков и толкователей из дома Ра-Горахте, которые изобрели солнечный год. – Это зависит от бога, будет ли он со мной или нет, – ответил Иосиф. – А что, фараону приснился сон? – Твое дело не спрашивать, а отвечать, – сказал гонец, – и горе тебе, если ты не сумеешь от-ветить. Тогда ты, по-видимому, упадешь еще ниже, чем просто в это узилище. – Почему меня подвергают такому испытанию, – спросил Иосиф, – и откуда узнал обо мне фараон, чтобы затребовать меня своим прекрасным приказом? – Тебя назвали, упомянули и указали в этом затруднительном положении, – ответил тот. – Подробности ты сможешь узнать только в дороге. Теперь ты должен не переводя дыхания следо-вать за мной, чтобы незамедлительно предстать перед фараоном. – Уазе далека, – сказал Иосиф, – и далек отсюда дворец Мерима'т. Как ни быстроходна твоя скоростная ладья, скороход, фараону придется подождать, прежде чем воля его исполнится и прежде чем я предстану перед ним для испытанья, и возможно, что ко времени моего прибытия он уже забудет свой прекрасный приказ и перестанет считать его таким прекрасным. – Фараон близко, – возразил гонец. – Прекрасному солнцу мира угодно сиять в Оне-на-вершине-треугольника; туда оно направилось на струге «Звезда обеих стран». Через несколько часов моя скоростная ладья прилетит и примчится к цели. Вперед, и ни слова больше. – Но мне нужно прежде постричься и надеть лучшее платье, коль скоро я должен стоять и устоять перед фараоном, – сказал Иосиф. В остроге он носил свои собственные волосы, а одежда его была из самого простого холста. |
