«С помощью терпения и большого количества слюны слон может победить тучу москитов». Такая работа, следовательно, требует масштабного подхода. Сможешь ли ты сработать не хуже того слона? Святой Алек, эта мысль весьма далека от святости. Что же случилось с твоей верой? Возможно, ощущается влияние сей нечестивой местности? А, ладно, чего уж теперь беспокоиться из-за каких-то там жалких грешков! Ведь сейчас не надо бояться, что за свои грехи ты можешь попасть в ад. Ты и так стоишь у его порога; больше того — можно сказать, ты уже в нем. Грубо говоря, через три секунды ты превратишься в маленькое жировое пятнышко. Прощай, Марга, моя любовь! Жаль, я так и не успел угостить тебя горячим фадж-санде. Сатана, прими мою душу. Иисус — штрейкбрехер…

Они изловили меня, как бабочку. Но тут бабочке потребовались бы асбестовые крылья, чтобы спастись так, как я: мои штаны уже начали дымиться. На берегу кто-то окатил меня ведром воды.

— А ну-ка, подпиши поскорее эту квитанцию!

— Какую еще квитанцию? — Кто-то совал мне под нос листочек бумаги и вечное перо. — А зачем мне ее подписывать?

— Положено подписать. В подтверждение того, что мы спасли тебя от бездны огненной.

— Мне надо посоветоваться с адвокатом. Без него ничего не подпишу.

Последний раз, когда я что-то подписал, это стоило мне четырех месяцев мытья грязной посуды. Теперь же я не мог позволить себе согласиться даже на два месяца — мне надо было немедленно заняться поисками Маргреты.

— Не будь идиотом. Ты что, хочешь, чтоб мы тебя швырнули обратно?

Второй голос произнес:

— Ладно, брось, Берт. Попробуй для разнообразия сказать ему правду.

(Берт? Первый голос показался мне знакомым.)

— Берт?! Что ты тут делаешь?

Друг моего детства, тот самый, что разделял со мной литературные увлечения фантастикой: Верн и Уэллс, Том Свифт — «барахло», как назвал это чтиво брат Дрейпер.

Владелец первого голоса пригляделся ко мне.

— Да будь я содомский бабуин, если это не Стинки Хергенсхаймер!

— Во плоти.

— Ну, будь я вечно проклят! А ты мало изменился. Род, давай-ка растянем сетку заново; это, понимаешь ли, не та рыбка попалась. Стинки, мы тут из-за тебя лишились неплохой мзды. Мы, знаешь ли, ловим святого Александра.

— Святого кого?

— Александра. Какой-то психованный святой — должно быть, ирландец — выбрал дорогу через задворки. И почему он не взял семь-сорок-семь, один Бог знает. Мы у бездны пассажиров, как правило, не обслуживаем. Так что вполне вероятно, что из-за тебя мы потеряли важнейшего клиента: подвернулся ты нам под руку как раз тогда, когда мы ждали этого святого. Придется тебе это компенсировать.

— А как насчет той пятерки, которую ты мне должен до сих пор?

— Ну, парень, у тебя и память. А по нашим правилам долги тут требовать не полагается!

— Покажи мне, где это сказано в ваших адских сводах законов! Кроме того, в данном случае срок давности неприменим. Ты вечно отмалчивался, когда я напоминал тебе об этой пятерке. Так что пять баксов, да ежеквартально шесть процентов, да за… за сколько же лет?

— Оставим это на потом, Стинки. Надо постараться не упустить святого.

— Берт!

— Сказал — потом, Стинки!

— А ты помнишь мое настоящее имя? То, которое мне дали родители?

— Ну, почему же… АЛЕКСАНДР!!! Нет, Стинки, быть того не может.