— Исрафель? Я думал, он на небесах.

— Это его крестный. Трубач. А наш Исрафель ни одной верной ноты взять не может. Кстати, он просил сказать тебе — если появится такая возможность, — что он вовсе не такой надутый осел, каким выглядел в роли Родерика Даймена Третьего.

— Рад слышать. Он отлично сыграл роль препротивного юного сопляка. Я никак не мог поверить, что у дочки Кейти и Джерри — или только Кейти? — может быть такой скверный вкус, чтобы выбрать себе в друзья этакого грубияна. Не Исрафеля, конечно, а того, кого он сыграл.

— Ох, тогда надо разъяснить и это. Кейти, в каких мы с тобой родственных отношениях?

— Не думаю, чтобы даже доктор Дарвин смог обнаружить какие-либо генетические связи между нами, дорогая. Но я так же горжусь тобой, как гордилась бы, будь ты моей родной дочерью.

— Спасибо, ма.

— Но мы же все родственники, — возразил я, — благодаря праматери Еве. Поскольку Кейти, со всеми ее морщинками, родилась во времена, когда дети Израиля скитались по пустыне, ее от Евы отделяют всего восемьдесят поколений. Зная твой год рождения, с помощью простейших арифметических вычислений мы сможем установить степень вашего кровного родства.

— Ох! Ох! Ну вот опять! Святой Алек, мама Кейти — действительно потомок Евы, я же — нет. Другой вид. Я бесовка, если вас интересуют технические подробности.

Она снова «испарила» свою одежду. Ее тело тоже претерпело изменения.

— Видите?

— Слушай, а не ты сидела за конторкой в «Сан-Суси Шератоне» в тот вечер, когда я прибыл в ад? воскликнул я.

— Конечно, я. И горжусь тем, что ты запомнил меня в моем истинном обличье. — Тут она снова вернула себе человеческий образ плюс крохотное бикини. — Я была там потому, что знала тебя в лицо. Па не хотел никаких ошибок.

Кейти встала.

— Давайте продолжим разговор на свежем воздухе. Я хотела бы окунуться перед обедом.

— Но я же пытаюсь соблазнить святого Алека!

— Воображала! А ты попробуй добиться своего на природе.

Был чудесный техасский день. Тени быстро удлинялись.

— Кейти, пожалуйста, ответь мне честно. Это ад? Или Техас?

— И то и другое.

— Я снимаю свой вопрос.

Наверняка я позволил своему раздражению проявиться в голосе, так как Кейти остановилась и положила руку мне на грудь.

— Алек, я не шутила. В течение многих и многих столетий Люцифер создавал там и сям на Земле свои pieds-a-terre. В каждом из них он выдавал себя за какую-то личность. После Армагеддона, когда его брат на тысячу лет воцарился на Земле, он перестал там появляться. Но некоторые из этих мест так ему полюбились, что он их «украл». Теперь понимаешь?

— Пожалуй, да. Примерно так же, как корова понимает дифференциальное исчисление.

— Механизм непонятен и мне; это процесс на уровне богов. Но скажи мне, те многочисленные превращения, которые вы претерпели с Маргой во время гонений, — насколько глубоки они были? Как ты думаешь, они каждый раз охватывали всю планету?

В моей голове была такая каша, какой еще не бывало со времени последнего из превращений.

— Кейти, я не знаю! У меня никогда не хватало времени на детальные исследования. Подожди минутку! Каждое превращение охватывало всю планету и примерно сто лет ее истории. Потому что я всегда проверял историю и старался запомнить столько, сколько в меня влезало. И изменения в культуре

— тоже.