Снегопад снаружи прекратился. Под тускло-серым небом раскинулась обширная равнина, пересеченная множеством странных сугробов. Вдали над снегом поднималось пирамидальное сооружение, вершину которого венчал… Нет, ошибиться было невозможно.

— Итаква! — услышал я внезапно охрипший собственный голос. Оба мужчины присоединились ко мне, а Трейси же, напротив, отступила от окна и прижала трясущиеся руки к горлу. Я поспешно расчистил во льду просвет пошире. — Как, по-вашему, далеко до него?

— Полторы-две мили, — ответил Джимми и, достав откуда-то бинокль, поднес его к глазам. — Боже мой! Ты только посмотри: вот ужас!

Я взял бинокль, посмотрел сквозь стекло, и страшная фигура сделалась большой, как в жизни. Да что там, Шагающий с Ветрами был больше, чем что-нибудь, существующее в жизни — фантастический громадный силуэт, черный, как беззвездная ночь; лишь пара зияющих глаз полыхает огнем на ужасном лице. Он попирал вершину пирамиды ножищами, руками же делал явно угрожающие жесты. Жестикуляция, угроза… Но кому он угрожал? И чем? Я прибавил увеличение бинокля и всмотрелся в контуры пирамиды до самого основания. Люди, толпы людей, коленопреклоненных, покорно опустивших головы, поклонявшихся. Лица было видно очень плохо, они расплывались, однако я все же рассмотрел, что в большинстве своем люди были приземистыми и смуглокожими, эскимосского или монгольского типа. А перед коленопреклоненными стояли в рост двое длинноволосых белых мужчин, одетых в черные одежды вроде мантий. Жрецы или проповедники, вероятно. Я ухитрился все же настроить увеличение так, как надо, и всмотрелся в того, который находился чуть поближе. Как мне и показалось сразу, это был европеец; даже издалека можно было рассмотреть, что его костлявое лицо пылало фанатическим возбуждением.

Потом я перевел свое внимание на пирамиду, так сказать, алтарь Итаквы. По моей прикидке, она имела в высоту восемьдесят-девяносто футов.

— Это же просто куча мусора! — выдохнул я. — Груда отбросов, вмерзших в лед. Вон, почти внизу, маленький самолетик. Да, так и есть. Вон кабина, а вон часть одного крыла. Повыше, ближе к середине, нечто вроде железнодорожной дрезины, а еще выше вроде бы гондола воздушного шара. И, помилуй бог, даже большегрузный грузовик-тягач! А сколько всего, чего я не могу опознать! Смерзлось в конгломерат.

Потом я перешел к описанию почитателей Итаквы, столпившихся у подножия конуса-конгломерата, а от них — к осмотру равнины в непосредственной близости к нему.

— Тотемы. Пирамиду окружают большие резные тотемы. Эскимосские, никаких сомнений быть не может, и каждый украшен резным изваянием Итаквы. Так что эти вот ему поклоняются, а мы очутились рядом с местом поклонения.

Я снова посмотрел на чудовищную тварь, которая косолапо стояла на своем алтаре. Одна огромная бесформенная ступня попирала, как мне показалось, выпиравший из кучи капот автомобиля, а вторая покоилась на чем-то симметричном по другую сторону ледяной пирамиды. Рассматривая его, я заметил, что одна рука с растопыренными пальцами взлетела в воздух и указала прямо на меня. Черное лицо с нечеловеческими очертаниями и пылающими глазами перекосилось, словно в конвульсии, а потом повернулось, вслед за указующей рукой, к нашему самолету. Вторую руку, стиснутую в кулак, Итаква поднял к свинцово-серым небесам и, размахнувшись, с силой, величественным жестом, стукнул себя в грудь. К тому времени Уайти сумел найти второй бинокль и тоже видел последние движения Шагающего с Ветрами.

— Он отдает приказы, — сказал Уайти. — Хэнк, ты не мог бы пощупать его телепатически?

— Боюсь, — честно признался я. — Если и пробовать, то не сейчас. У него все козыри на руках. Может быть, потом, когда положение станет полегче…

— В таком случае, прислушайся к моей интуиции.