Де Мариньи с совершенно одуревшим видом покачал головой.

— Я…

— Эта звезда, Лит, последняя точка в картине, — продолжал Ардатха. — Лит превратится в новую, может быть, сверхновую! — Пока он произносил последнюю фразу, дом покачнулся, и за затемненными стеклами из гейзеров, образовавшихся в расплавленном камне, взметнулись кипящие дымом и желтушного цвета газами фонтаны огня и пара. Как только пол выровнялся, де Мариньи вскочил на ноги, схватил Морин за руку и устремился к Часам.

— Погодите! — крикнул Ардатха Элл; его рот так и оставался тонкой четкой и неподвижной чертой на лице. — Вам не стоит бежать от этого, Искатель, если, конечно, вы хотите попасть в Элизию!

Де Мариньи остановился, повернулся и уставился на волшебника-великана тяжелым взглядом.

— Я бегу вовсе не для того, чтобы спасти свою шкуру. Вы, Ардатха Элл, пожалуйста, отложите это у себя в голове. И говорите лучше побыстрее, пока я еще здесь и могу слышать вас. Не знаю, как вы с Эксиором, но если это мертвое солнце вот-вот взорвется, то нам с Морин…

— Это и есть путь в Элизию! — снова перебил его Ардатха.

Де Мариньи открыл дверь часов, и оттуда хлынуло пурпурное сияние.

— Что ж, бегите! — громыхнул с закрытым ртом Ардатха Элл. — Времени вам, Искатель, на это хватит. Бегите — и потеряете все!

— Выслушай его, — сдавленным голосом выговорил Эксиор К’мул. — Хотя бы выслушай его, сын моих сыновей. Ты даже представить себе не можешь, сколько от этого зависит.

Де Мариньи крепко обнял Морин. Еще шаг, и они окажутся в Часах.

— Тогда валяйте, — сказал он. — Мы вас слушаем.

Ардатха вздохнул, на мгновение приложился ухом к сенсору и снова выпрямился. Дом снова качнуло, но уже не так резко. Ардатха подождал, пока качка прекратится, и лишь тогда начал.

— Когда-то давным-давно, там, где теперь рассыпался мириадами звезд Млечный Путь, не было ничего. И туда, в эту совершенно пустую область, явился Азатот.

Он, родившийся в миллиардах тонн космической пыли, в материи, образованной гравитацией, в медленном просачивании немыслимо тяжелых металлов в направлении всеобщего центра — он был Ядерным хаосом. И известие о его появлении разнеслось до самых далеких звезд, да так, что его отголоски до сих пор гуляют по вселенной! Но хотя Азатот принадлежал Природе и был чистой энергией, не обладавшей сознанием, он все же породил других, у которых сознание имелось: он был не только в определенном смысле отцом всей «жизни», какой мы ее знаем, но еще и определенных термических и даже, скорее, термоядерных существ. — Ардатха немного помолчал, передернул плечами и продолжил:

— Не стану углубляться в ядерную генеалогию; ваши ученые когда-нибудь установят ее по-своему и сумеют изложить в своей собственной системе понятий — если проявят необходимую осторожность. Главное, что разумность может присутствовать в воздухе, и в воде, и в земле, и даже в пространстве, и точно так же разумность может присутствовать и в огне. Увы, ядерное пламя преображает все на свете: металл в жидкость, или газ, или другие металлы, жизнь в смерть и наоборот. Его массированные выбросы искажают саму структуру пространства-времени. И термальные существа оно тоже преображает. Они изменялись сами в себе под действием своего собственного хаоса энергии. Здравый рассудок — в безумие! Они все сделались безумными и неуправляемыми, как и породивший их не наделенный сознанием отец. К счастью для всех и вся, их безумие саморазрушительно: они рождаются безумными и в первый же миг уничтожают сами себя — и, к сожалению, все, что оказывается рядом.