|
Это не так. Оппоненты — их очень мало — правы в том, что мысли совершенно чуждого существа будут нам совершенно непонятны. И несмотря на внешнее сходство с человеком, нет ничего более чуждого, чем Шагающий с Ветрами — я не в силах представить себе такого, — а его мысли… это нечто ужасное. Я думаю, что уловленное мною представляло некую совершенно чужеродную смесь из злорадного веселья и убийственной ярости, мутный поток, который, словно покрытое трещинами зеркало, телепатически отразило сознание Хэнка, но мысли самого Хэнка в этот последний миг доходили до меня с хрустальной ясностью. Он знал, что происходило, и я заранее предвидела, что он сейчас вышвырнет меня из своего сознания. И сопротивлялась, потому что хотела оставаться с ним и хоть чем-то помочь, если это будет в моих силах. О, конечно, Хэнк взял верх, но даже после того, как он вытолкнул меня из своих мыслей обратно в мою спальню в Мискатонике, я продолжала ощущать перегрузку, которую он испытывал, пока руки Итаквы поднимали самолет все выше, выше, в тучи и сквозь них — как ребенок поднимает камень, чтобы пустить его делать «блинчики» по воде, или мяч, чтобы стукнуть им оземь.
И напоследок Хэнк сказал: «Хуанита, расскажи…» И на этом все прервалось. В моем сознании не осталось ровным счетом ничего, вакуум, в который хлынуло мискатоникское утро — как будто разом распахнулись все двери и окна. Но даже зная, что все кончено, я взывала вслух к Хэнку, умоляла его вернуться, говорить со мною дальше, продолжала искать хоть малейшее эхо его телепатического голоса. Но, профессор, это еще не все. Я уверена, что в самолете находилась и сестра Хэнка, Трейси Силберхатт. Не знаю, почему она там оказалась — ее не было в составе группы (больше того, я сомневаюсь в том, что она знала хоть что-то о его работе в Фонде Уилмарта), но в этом полете она, несомненно, участвовала. Она неотступно присутствовала в его сознании, он очень тревожился за нее…» Хуанита была права — Трейси Силберхатт действительно находилась в самолете. Позднее, через четыре с лишним месяца, мы все же выяснили, как и почему она там оказалась, но к тому времени Хуанита, утратившая свою ценность в качестве телепата и сама не пожелавшая продолжать работу в Фонде, вернулась в Монтеррей. Воздушные и наземные поисковые группы прочесали область к северу от последнего установленного местонахождения Хэнка, но так ничего и не нашли; самолет словно исчез с лица земли. А потом, в конце мая, когда я был занят подготовкой собственной экспедиции на запад Австралии, в Большую Песчаную пустыню, Хуанита вернулась в Мискатоник. Мало того что она явилась совершенно неожиданно — ее облик переменился не в лучшую сторону. Она выглядела так, как будто не сомкнула глаз неделю. В явном смятении, она, увидев меня, кинулась мне на шею и принялась что-то истерически, сбивчиво бормотать. Несомненно, она пережила какое-то страшное потрясение. Я тут же распорядился дать ей успокоительное и отправить в кровать. Но, даже оглушенная препаратами, она продолжала твердить, что Хэнк жив — неизвестно где находится, но жив, — говорила о страшных ветрах, дующих между мирами, и о твари, которая разгуливает по этим ветрам и подчас уносит с собой в иные пространства жертвы, изловленные в каком-то мире и каком-то времени. Когда же действие успокоительного закончилось, специалисты университета установили, что она действительно находится в телепатическом контакте с кем-то, но, хотя им удалось определить наличие самого феномена, сказать, с кем именно она поддерживает связь, они не смогли. Оставалось одно: принять сказанное ею за истину. Между прочим, именно тогда один из моих «провидцев» — у нас есть группа специалистов с обостренным психическим восприятием, нечто вроде средневековых медиумов и спиритов с очень хорошей естественно-научной подготовкой, — задал мне очень неожиданный вопрос. |
