Туннели там не пестрели разноцветными изображениями – все серое, местами нанесено пунктиром, схематично, но разобраться можно. Этим он и занялся, когда схлынул первый шок. А кому будет приятно узнать, что в твоей голове кто-то покопался непонятно как и для чего?
Схему можно было изучать не один день. Похоже, потомки все до одного отличались чрезмерным трудолюбием и без устали рыли землю под городом долгие годы. То, что успели соорудить за время советских пятилеток, теперь не тянуло даже на жалкую мышиную норку. Странно, что при проведении всех этих работ не наткнулись на «вневременной бункер» – глядишь, и не пришлось бы Владу до скрипа в черепе напрягать мозговое вещество, пытаясь развернуть схему в удобном ракурсе.
Помимо подземного мира, имелось изображение дневной поверхности и каких-то сооружений на ней, обычно подписанных непонятно. К примеру, что может подразумеваться под словами «Шестой хлот. Девиач. пат.», нанесенными на ромб, вписанный в окружность? Именно за этим самым странным «хлотом» Влад нашел то, что напомнило ему детство.
Он ведь не всю жизнь провел в большом городе. Семья его, погнавшись за длинным северным рублем, переехала в Мирный. После гибели родителей он остался там с бабушкой, а когда и ее не стало, за ним прилетела вторая. Слезы, похороны, затем последний взгляд в иллюминатор. Самолет, набирая высоту, прошел над знаменитой кимберлитовой трубкой – исполинской «морковкой» из алмазосодержащей породы. Люди, добывая драгоценные камни, не одно десятилетие по кусочку вытаскивали «корнеплод», и теперь в земле зияла грандиозная рана: идеально круглая и такая глубокая, что технику внизу непросто рассмотреть.
Такая же рана обнаружилась на плане. Располагалась она на приличном удалении от цветного лабиринта «Укрытия сто два», а по глубине опускалась очень прилично. На дне ее виднелись какие-то сооружения и выработки, ведущие и вовсе в бездну, но Влад надеялся, что одна из тех, которые выходят в стенках исполинской дыры, окажется в порядке. Или хотя бы в таком состоянии, что можно будет проползти. Вот и пытался теперь не заблудиться в подземном лабиринте, выбирая лишь те пути, что вели в сторону цели.
Следовало поторопиться – фонарик светил все слабее и слабее, а без него он никогда не выберется. Есть и плюсы – схема, похоже, не обманывает. Ожидая ответвление вправо, он всегда находил ответвление именно вправо, если обвалы не заставляли менять маршрут. И чем ниже он спускался, тем меньше встречалось непредвиденных препятствий. Тоннели, пройденные в твердой породе, держались лучше забетонированных.
Когда, по его расчетам, он добрался до середины пути между «Укрытием сто два» и дырой, то наткнулся на подтверждение своих предположений – в сопряжении двух тоннелей сливались два ручья и дальше текла уже настоящая шумная речушка. Вода движется в том же направлении, что и он. Похоже, им по пути.
Идти по руслу речки оказалось гораздо тяжелее. Мешали навалы обточенных водой скользких валунов, на голову постоянно капало, быстро промочив одежду до нитки, а ведь она даже после садистского купания в красной комнате осталась сухой.
И еще здесь было полным-полно живности. Мокрицы вымахивали чуть ли не до габаритов рака, со стен свисали светящиеся бороды какого-то склизкого мха, в воде постоянно что-то плескалось, удирая при его приближении, рядом с ногами проносились юркие фосфоресцирующие рыбки. Один раз над головой захлопали крылья, и что-то с писком умчалось во мрак, не позволив себя рассмотреть. Летучая мышь? Возможно. Если так, то это вообще замечательно – выход где-то рядом. А если отбросить брезгливость, можно даже подкрепиться, и уж от жажды точно не помрешь. Но Влад и не подумал останавливаться ради охоты на всю эту мерзость – хотелось побыстрее вырваться из подземного мира.
По пути он срывал «бороды», накручивая их на ствол ружья, и вскоре получилась приличная охапка. |