- Хорошо. - Теперь жалею, что пришла к нему; каждую секунду ожидаю услышать от него слова «это была ошибка, мы просто друзья».

- Я волнуюсь за тебя, Ники. Ты..? - Он колеблется; его голос такой тихий, что мне приходиться наклониться, чтобы расслышать его. - Я имею в виду, ты помнишь?

- Большую часть, - осторожно отвечаю я. - Но некоторые из тех ощущений...не совсем реальны.

Далее следует еще один миг тишины. Паркер смотрит на меня, и я болезненно осознаю, насколько близко мы находимся. Так близко, что я могу разглядеть нечёткий треугольный шрам, оставшийся после того, как он получил в нос локтём во время игры в Ultimate. Так близко, что я могу разглядеть щетину на его лице. Так близко, что я могу видеть спутавшиеся реснички.

- А что насчет поцелуя? - Говорит он хриплым голосом, будто долго не разговаривал. - Это было настоящее?

Внезапно я пугаюсь. Я в ужасе от того, что последует или не последует.

- Паркер, - начинаю говорить я.

Но я не могу закончить. Я хочу сказать, что я не могу. Хочу сказать, что мне хочется этого, очень сильно.

- Я о том, что сказал летом, - перебивает он, прежде чем я смогла сказать хоть что-то. - Думаю, я всегда был влюблен в тебя, Ники.

Смотрю вниз, наворачивающиеся слезы переполняют меня, не уверена, что чувствую – радость, вину или облегчение после всего этого.

- Я боюсь, - решаюсь сказать я. - Иногда я чувствую себя сумасшедшей.

- Мы все иногда немного сумасшедшие. - Паркер находит мою руку и переплетает наши пальцы. - Помнишь, когда мои родители развелись, я отказывался спать в течение всего лета?

Ничего не могу с собой поделать, смеюсь и плачу, вспоминая тощего Паркера и его серьезное лицо. Вспоминаю как мы набивались в его синюю палатку и ели «Поп-тартс» прямо из коробки, и Дара слизывала языком оставшиеся крошки. Я смахнула слезы тыльной стороной руки, но это не помогло, они продолжали течь, обжигая мне щёки и шею.

- Я скучаю по ней. Я скучаю по ней так сильно.

- Знаю, - мягко говорит Паркер, слегка сжав мою руку. - Я тоже скучаю по ней.

Мы долго сидим так, бок о бок, взявшись за руки. А сверчки нарушают тишину своим стрекотанием, повинуясь древнему закону, который заставляет уходить солнце и всходить луну, который тянет осень до зимы, а потом выталкивает весну. Всё подчиняется закону замкнутости и нового начала.

27 Сентября

- О, мой Бог, - Эйвери, дочь Шерил и моя возможно-скоро- сводная сестра, качает головой. - Я не могу поверить, что ты работала здесь все лето. Я должна работать в страховой компнии отца. Можешь представить?

Она изображает прикладывание телефона к уху.

- Здравствуйте и спасибо за звонок в «Шредер и Калис». Мне приходится говорить это порядка сорока раз за день. Дерьмо! А это бассейн с волной?

Когда я сказала Эйвери, что собираюсь провести день, помогая закрывать «ФанЛэнд», я полагала, что она захочет перенести наше уговоренное девчачье времяпрепровождение. На удивление, она вызвалась помочь. Конечно, её версия помощи до сих пор предполагала раскинуться на шезлонге и изредка перемещаться для лучшего загара, обеспечивая при этом поток случайных вопросов: «Как ты думаешь, так много одноногих пиратов из-за акул? Или это, типа, недоедание?». И замечаний, которые варьируются от абсурдных: «Я на самом деле думаю, что фиолетовый - более морской цвет, чем красный», до причудливо проницательных: «Ты когда-нибудь замечала, что по-настоящему счастливые пары не испытывают необходимости, чтобы, к примеру, все время висеть друг на друге?».

Странно, при этом её компания все же не была мне совсем неприятна. Было что-то успокаивающее в нескончаемом ритме её разговора и в том, как она выбирала тему равно важную или абсолютно тривиальную; и я никогда не знала, какая тема будет следующей.