- Похоже на выстрелы, - сказал он.

Все это произошло в течение нескольких секунд, но, казалось, прошло не менее получаса. Я вернулся в квартиру, быстро оделся, разбросав все вещи по комнате, и выбежал в холл. Там, по-прежнему, никого не было. Где-то близко завыла сирена. Лысая голова с похмелья высунулась из соседней двери и засопела.

Я сбежал по лестнице.

В нижнем холле было два или три человека. Я выбежал наружу. Гаражи стояли в два ряда, разделенные зацементированной площадкой, и еще два в конце, так, чтобы осталось место для выезда на аллею. За три дома отсюда двое малышей перелезали через изгородь.

Ларри Батцел лежал лицом вниз, шляпа валялась в ярде от головы, одна рука, в которой был зажат большой черный автоматический пистолет, откинута в сторону. Его ноги были перекрещены, словно он перевернулся, когда упал. Кровь стекала по лицу, по светлым волосам, шея была тоже залита кровью. На цементном дворике образовалась кровавая лужа.

Двое полицейских с рациями, разносчик молока и человек в коричневом свитере и комбинезоне склонились над убитым. Человек в комбинезоне был нашим дворником.

Я подошел к ним в тот же момент, что и двое малышей из-за забора. Разносчик молока смотрел на меня со странным выражением.

- Парни, кто-нибудь из вас знает его? - спросил один из полицейских. У него осталась лишь половина лица...

Дворник сказал:

- Он не живет здесь. Должно быть, просто посетитель. Из этих... из ранних посетителей.

- На нем вечерний костюм. Вы знаете свою ночлежку лучше, чем я, сказал сурово полицейский. Он достал записную книжку.

Второй полицейский тоже выпрямился, покачал головой и пошел к дому, дворник последовал за ним.

Полицейский с записной книжкой ткнул в меня пальцем и грубо спросил:

- Ты был здесь сразу после этих двух. Тебе есть что добавить?

Я взглянул на разносчика молока. Ларри Батцелу уже нельзя ничем помочь, а человек должен заботиться о живых. В любом случае, эта история не для ушей полицейских ищеек.

- Я только услышал выстрелы и сразу же прибежал, - сказал я.

Полицейского вполне устроил такой ответ. Разносчик взглянул на хмурящееся небо и ничего не сказал.

Я вернулся к себе и, наконец, оделся как следует. Когда я взял свою шляпу со стола, под ней оказался розовый бутон и отрывок исписанной каракулями бумаги.

"Ты отличный парень, но я думаю, что должен идти туда один. Отдай розу Моне, если тебе когда-нибудь удастся увидеть ее. Ларри".

Я положил записку в бумажник и налил себе виски.

3

Около трех часов того же дня я стоял в вестибюле дома Уинслоу и ждал возвращения дворецкого. Целый день я избегал возможных убийц и старался не появляться у своего офиса и у дома. Встреча с ними была лишь вопросом времени, но я хотел сначала повидаться с генералом Дейдом Уинслоу, что было не так просто.

Все стены вокруг были увешаны картинами. В основном это были портреты. Обстановку дополняла пара статуй и почерневшие рыцарские доспехи на подставках темного дерева. Над огромным мраморным камином в стеклянном ящике - не то изрешеченные пулями, не то изъеденные молью - висели два перекрещенных знамени, а ниже - портрет худого мужчины с черной бородой и усами, одетого в форму времен мексиканской войны. Должно быть, это отец генерала Дейда Уинслоу. Сам генерал, хотя и немолодой, все же не мог быть таким старым.

Вернулся дворецкий и доложил, что генерал примет меня в зимнем саду. Мы вышли через стеклянную раздвижную дверь, прошли лужайку за домом и очутились перед большой теплицей, стоящей за гаражами. Дворецкий открыл дверь в небольшую комнатушку и, едва я вошел, запер ее. Внутри было довольно жарко. Потом он открыл следующую дверь, и тогда уж стало жарко по-настоящему.

Густой, горячий пар окутал меня.