Рэйни подумала, как можно желать столько другим и так мало — себе. Она тоже была одной из таких детей. И она выжила. И впервые за долгое время Рэйни поняла, что делать.
Она свернула на гравийную дорожку и сквозь хлесткие струи дождя пошла к дому. Нашла Куинси, который сидел перед камином, сурово поджав губы.
— Дуги сказал «привет», — громко объявила Рэйни. — И заслужил новую машинку.
Куинси быстро опустил плечи, напряжение исчезло с его лица. Она знала, о чем он думал, что́ переживал, и на глаза у нее навернулись слезы.
Рэйни долго-долго стояла неподвижно. Минуты, часы? Она точно не знала. Она смотрела на мужа, поняв вдруг, что видит его таким впервые. Седины в его волосах теперь стало куда больше, чем черных прядей. В углах рта появились новые морщинки. Он сидел в собственной комнате, перед собственной женой, как будто готовясь к тому, что́ она сейчас выкинет.
Рэйни шагнула к нему, и силы ее покинули. Она упала перед Куинси на колени, протянула ему руку и сказала то, что должна была сказать:
— Меня зовут Рэйни Коннер, я алкоголичка.
Лицо его было таким суровым, что сердце у нее упало. Наконец он взял ее за руку:
— Меня зовут Пирс Куинси. Я человек, который по-прежнему тебя любит. Встань, Рэйни. Тебе никогда не придется опускаться передо мной на колени.
— Мне так жаль…
— Ш-ш-ш…
— Хотела бы я все вернуть.
— Я тоже.
— Я не знаю, с чего начать.
— Скажи, что ты все еще меня любишь.
— Куинси, я люблю тебя.
— Скажи, что никогда больше не будешь пить.
— Я начну лечиться. Сделаю все, что нужно. Я больше никогда не буду пить.
Куинси посадил ее себе на колени и уткнулся лицом в мягкие пряди отраставших волос.
— Поздравляю, Рэйни. Ты только что сделала первый шаг.
— Это долгий путь, — прошептала она.
— Я знаю, милая. И поэтому я собираюсь до самого конца держать тебя за руку.
От автора
Что мне больше всего нравится в процессе написания книги — так это возможность отравить жизнь нескольким хорошим людям, у которых есть скверная привычка отвечать на мои звонки (или, в данном случае, на письма). Каждая книга — это новые темы для изысканий. А каждое изыскание — это люди, которым я докучаю.
На этот раз я глубоко признательна терпеливым сотрудникам Орегонского полицейского управления — в частности, лейтенанту Грегу Гастингсу, который помог мне разобраться в вопросах внутренней иерархии и обязанностях работника пресс-службы; лейтенанту Джейсону Блэдсоу, у которого фантазия работала еще лучше, чем у меня, и который критиковал мой замысел до тех пор, пока роман не обрел должный вид; криминалисту Бет Карпентер, позволившей мне и моему мужу осмотреть новое здание портлендской лаборатории, которое вдобавок, в преддверии Рождества, было украшено самыми странными штуками, которые я когда-либо видела, — фонариками из стреляных гильз, елкой с муляжами пальцев и т. д.
Конечно, я нестерпимо надоедала своему врачу Маргарет Шарпантье, которая каждый год вносит свой неоценимый вклад в мои книги. Я висела над душой своего дорогого друга, доктора Грега Моффата, чей незаменимый опыт работы с «проблемным сознанием» позволил мне довести моих персонажей до нужной степени безумия.
Как всегда, эти люди делились со мной ценной и правдивой информацией. Я, разумеется, все извращала, выдумывала и ставила с ног на голову.
И наконец, я бы никогда не написала этот роман без помощи некоторых других людей: моего мужа, который снова доказал, что от опытного взгляда инженера не ускользнет ни одна деталь, и по собственной доброй воле кормил жену шоколадом, в результате услышав от нее, что она собирается сесть на диету (о чем я только думала?); Сары Клеменс, которая заботилась обо всех нас; Брэнди Эннис, которая облегчала мне бремя материнских забот и любила мою дочь, как родную; моей дочери, которая обожает мультфильм «Мишки Гамми» и приучила маму писать детективный роман, мысленно напевая «Прыг-скок»; и двум моим замечательным собакам, которые лаяли не переставая, так что просто чудо, как мне вообще удавалось работать. |