И ответ пришел. Это вовсе не его чувства и страхи, а того, неведомого – может быть, malakus, – который вторгся в его сознание. Конечно, это могло означать, что там его ждет ловушка.

Но это его не остановит. Он причина страданий и даже смерти многих людей: его родителей, его брата, Джона Коллинза, Сары Чант, принцессы. Для его семнадцати лет список слишком длинный. Если и дальше так пойдет, то ему в конце жизни нечем будет оправдаться.

Он поспешно снял с себя кафтан, камзол, рубашку, туфли и все сложил на дно лодки, затем снял и чулки.

– Если я не вернусь, Хасим, то ты возвращайся на корабль и скажи им, куда я отправился.

– А куда вы отправились? – удивленно спросил Хасим.

– Туда, под воду, – махнул рукой Бен.

– Хасим пойдет с вами.

Вдруг Бен осознал, что никогда не воспринимал Хасима как человека, а лишь как какой-то предмет, с которым можно разговаривать. То, что Хасим не мог свободно говорить по-английски и потому не мог выразить себя, свой внутренний мир, только усиливало это ощущение. Но слова Хасима заставили его испытать шок от нахлынувших чувств – надежды, страха, потребности в живом человеке.

Но сейчас Бену не было нужно никаких прозрений и откровений.

– Ты знаешь, что там, под водой? – спросил он Хасима.

– Нет.

– В таком случае я хочу, чтобы ты остался в лодке и мог сообщить нашим, что я убит или захвачен в плен.

– Хасим не может быть янычаром, как его отец, – произнес юноша, стараясь казаться суровым, – но и он может помочь!

– Ты и так уже помог мне, и еще больше поможешь, если останешься здесь ждать.

Хасим колебался, но Бен не собирался продолжать разговор. Он сказал все, что мог, и если теперь юноша решит последовать за ним и погибнет, то в этом не будет вины Бена. С этой мыслью он, больше не раздумывая, прыгнул в воду. Вода оказалась холодной, грязной – неприятной. Но он набрал полные легкие воздуха, захватил с собой фонарь и стал погружался в глубину, вперед его вело «видение».

За два погружения он ничего не нашел, но на третий раз на довольно большой глубине обнаружил в стене пролом. Свет фонаря не мог глубоко проникнуть туда, но Бен смог рассмотреть там комнату, с низким потолком. Когда-то, наверное, это был подвал, который потом залило водой: или уровень воды поднялся, или здание осело. Он снова вынырнул, вдохнул поглубже и снова ушел под воду, пронырнул в пролом, надеясь, что он выбрал верный путь. А это и был верный путь.

Адриана держала Нико на руках и качала его, ожидая рассвета. Она старалась не думать, что стало с тем кораблем, на котором был Эркюль. Он взял с собой почти весь свой отряд, ей в качестве личной охраны оставил всего пять человек. Она вспомнила, как благословляла их, и ей тогда показалось нелепым, что они так верят ей, и сердце у нее сжалось.

Отступив, они обнаружили, что шесть кораблей были либо полностью уничтожены, либо настолько сильно повреждены, что их можно было считать вышедшими из строя. Потери были огромными, на этих кораблях располагалось большое количество войск инфантерии. Осталось парить в небе шестнадцать кораблей, но, несмотря на понесенные потери, царь не утратил веры в победу. Но что в этой победе Эркюлю, если только он был на одном из погибших кораблей?..

Не будет смысла в этой победе, если что-нибудь случится с Нико, и все последние часы она только и думала, как же его уберечь.

– Мой малыш, – прошептала Адриана, – ты кое-что должен сделать для меня.

Он посмотрел на нее широко распахнутыми глазами, бесхитростно и, как ей показалось, внимательно.

Она положила его в большую плетеную корзину, одну из тех, в которых поднимали с земли на корабль провиант.