Кулько ныла долго, практически беспрестанно. К тому же в доме у нее что-то стряслось, и она ходила в слезах.

– Прекрати волноваться, найдем мы выход из ситуации, – утешала ее Инна.

– Как? Как? Ты, что ль, работу мне дашь? – как-то по-собачьи кидалась Аня.

– Ну, почему же я, – терялась Инна, – ну, ты поищи, походи на собеседования…

– Издеваешься, да кто меня ждет?!

В таких истериках прошли два последних месяца учебы. А на третий месяц Соломатина, полная комплексом вины из-за своей удачливости, предложила:

– Аня, иди ты в этот институт. Я договорюсь, тебя возьмут.

Кулько, как всегда в таких случаях, выкатила глаза:

– Ты что?! Да я, да никогда…

Впрочем, сопротивлялась она вяло.

Брыкалова же в беседе с Инной кричала:

– Да не будьте вы, Соломатина, такой дурой! Эту вашу Кулько к профессии и близко подпускать нельзя. И не буду я за нее просить. Если не хотите туда идти работать – не ходите. Но не смейте пристраивать эту бездельницу!

Инне стало стыдно перед Брыкаловой и по-прежнему было жаль Аню.

Закончилось дело тем, что Инна вышла на работу, а через два месяца упросила руководство взять ассистентом Аню.

Еще через год место Соломатиной заняла Кулько.

– Я даже не понимаю, как это произошло! – оправдывалась она.

Инна ее не слушала, она не винила подругу, понимая, что решение приняли «наверху». А вот поверить, что к этому приложила руку Аня, Соломатина отказывалась.

Профессор Брыкалова позвонила Инне:

– Соломатина, от вас я не ожидала такого!

– Чего вы не ожидали? – возмутилась Инна. – Я не брала денег за консультации. Только за те, которые шли через коммерческий отдел.

– Послушайте, запомните, в психиатрии очень легко стать миллионером. Но и нищим тоже. А еще легко потерять профессию и друзей.

– Так можно сказать про абсолютно любую профессию, про любого специалиста, – возразила возмущенная Инна, – даже про сантехника.

– И все-таки запомните мои слова.

– Хорошо. – Инна поняла, что она ничего не докажет.

Так Соломатина осталась без работы. И без профессии. Без профессии, потому что устроиться по специальности у нее не получалось. Вроде бы встречали ее приветливо, цокали языками, видя диплом, но на работу не брали. Даже в школы и дошкольные учреждения, где всегда требуются детские психологи. Уже заволновались родители, видя, как мыкается дочь, уже Егоров примчался на помощь с деньгами и кучей вакансий от своих друзей, уже Брыкалова позвонила, обеспокоенная. И только Аня Кулько безмятежно ходила на работу и с каким-то удовольствием сообщала Инне все новости.

– Знаешь, мне совсем неинтересно знать, что там происходит, – не выдержала как-то Инна.

Кулько вытаращила глаза:

– Даааа?! А я думала, что интересно… Про тебя, кстати, там спрашивают все время.

Кулько старательно передавала сплетни, но молчала о том, что в разгар того самого разбирательства именн