Про потери он решил не говорить, а обрисовать обстановку в целом, поскольку никогда не было известно, как отнесется император к дурным вестям. Бывало, что даже гибель флотов он обращал в шутку, а случалось и так, что за потерю какого-то пограничного поста снимал головы старшим магистрам, которых всего сотня во всей Империи. Магистр Мого решил, что все зависит от настроения императора. Он надеялся, что столь долгое ожидание связано с активным времяпровождением Тополо Великого с наложницами, и чем их больше, тем лучше.

Хотя, скорее всего, публичные убийства высоких чинов являются предупреждением остальным, чтоб ничего такого себе не позволяли. А воинские неудачи только предлог для устранения ненужного или опасного придворного начальника.

Подходил к концу четвертый час ожидания, когда его позвали к императору. Мого, соответствуя церемониалу, не доходя до императорского трона пятьдесят шагов, упал на колени, коснувшись лбом подогретого пола, начал произносить речь:

– Да продлятся годы вашей жизни…

– Хватит, ты тратишь мое время, – император не любил этих долгих приветствий и прославлений, которые в большинстве своем являлись притворством. – Зачем ты пришел ко мне?

– Мой повелитель, на краю вашей Империи появились незваные гости, которые заявили права на одну из самых великолепных звезд…

– Сколько их? – не выдержал этих разглагольствований Тополо.

– Чуть больше пятисот миллионов, мой повелитель.

– Их слишком мало для включения в Империю и достаточно для Конфедерации. А открывать из-за них новый фронт невыгодно. Уничтожь их имеющимися там силами.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель!

– Можешь идти, – позволил император.

Выйдя из императорского зала и отерев с лица выступивший крупными каплями пот, магистр Мого позвал своего слугу, у которого уже была готова связь с эскадрой бригадного генерала Перио.

– Сотри их в порошок, Перио, и как можно быстрее. Иначе сам понимаешь… – магистр не договорил, и так все было ясно.

Почему для Империи их было мало, а для Конфедерации в самый раз, Мого не очень хорошо понял, но спрашивать было себе дороже.

16

После окончания космического боя, как только вышли из ступора, все пилоты вместе с техниками, не сговариваясь, направились к своим машинам. Стали исправлять все недостатки, на которые обычно просто не обращали внимания, но в свете произошедших событий приобретших первостепенное значение.

– Как думаешь, война будет? – спросил лейтенант Мальцев, меняя чудивший привод наклона пушек для установки точки дальности фокусировки стрельбы.

– Не знаю, – ответил Керк. – Но не хотелось бы…

– А будет! – чуть ли не радостно добавил Брамс.

– С чего взял?!

– А вот с чего, – капитан вытащил на свет пистолет-пулемет «Кабан». – Теперь мы должны брать его в каждый полет.

– Вот те раз…

– Господин майор, – подбежал один из техников. – Вас вызывает полковник Кроненберг.

– Зачем?

– Не знаю, сказали только, что срочно.

Зачем его вызвали, Керк не знал, не лучше ли отдать приказ по коммуникатору? Но раз вызвали, значит, надо идти. Он еще больше удивился, когда в зале увидел пятерых бывших пиратов со своими помощниками, ныне командиров особых штурмовых отрядов абордажа, под общим названием «Флибустьер» – они сами хотели, чтобы их так называли. Смысл, впрочем, от этого не менялся. Для позывных они оставили свои прежние прозвища: Малыш, Кривой, Лампа, Штык и Каюк.