— Что у вас? — буркнул полковник.

— Жене Ратмэна позвонила какая-то женщина и сообщила, что он жив и здоров.

— Откуда она звонила?

— Из телефона-автомата, сэр.

— Пленка записи?

— Вот она, сэр.

— Введите голос в главный компьютер, а вдруг он зарегистрирован в его памяти.

Только не надеяться, только не надеяться, только не надеяться, заклинал себя полковник Ларр, но удержаться от надежды было невозможно. Не скептическим умом, а всеми клетками жаждал он чуда. Господи, сделай так, чтобы голос можно было идентифицировать. Сделай так, всеблагий господи, и я на коленях отблагодарю тебя. Он не разрешал себе взглянуть на дисплей информатора. Пока не знаешь, можно надеяться. Потом будет поздно. Господи, сколько же может этот чертов компьютер копаться в своих электронных потрохах?

— Почему так долго, лейтенант? — не выдержал он.

— С вашего разрешения, сэр, это многоступенчатая операция. Сначала голос анализируется, потом кодируется, и машина сравнивает, нет ли в ее памяти такого кода. К тому же телефон может основательно искажать параметры голоса, поэтому анализ повторяется дважды. — Послышался мелодичный тихий звонок. — Ага, вот и результаты, сэр.

— Каковы же они? — почему-то шепотом спросил полковник Ларр.

— Голос принадлежит Хиджер Мартин. Адрес: Калвер-стрит, одиннадцать, шесть-бэ.

— Будем надеяться, он у нее. Если ее голос в памяти компьютера, значит, она уже когда-то звонила Ратмэну. — Полковник посмотрел на часы. Было восемь вечера, и до истечения срока, который назначил ему эта сволочь Иджер, оставалось шестнадцать часов. Но и откладывать нельзя ни на минуту. А вдруг Ратмэн уже смылся? Вдруг эта Хиджер Мартин потому и позвонила, что он уже благополучно смылся? Может быть, как раз в этот момент он садится где-нибудь в самолет. С чужим паспортом, в чужом парике, неузнаваемый и неуловимый.

Страшный зуд овладел полковником. Он знал, что этого делать нельзя, что глупо просто позвонить в дверь, что Ратмэн вооружен, что нужно было бы найти какое-нибудь помещение напротив окон квартиры и попытаться застрелить его через окно, но на все это нужно время, время. А времени не было. Он слышал, как оно текло с дьявольской быстротой, булькало и клокотало, как струи горной речушки. Откладывать было нельзя.

— Поехали, — сказал он лейтенанту и встал из-за стола. — Возьмите оружие.

— Попросите ее спуститься вниз, — сказал полковник Ларр и с ненавистью посмотрел на прилизанного портье, который распространял вокруг себя тошнотворные волны какого-то сладкого дезодоранта.

— Не могу, сэр, — строго сказал портье и выразительно посмотрел на газету, которая лежала у него на столе, под крупным заголовком было фото перевернутого автомобиля.

— Вот, — полковник протянул ему купюру в двадцать пять долларов. — Придумайте что-нибудь.

— Я… я не знаю, — уже менее уверенно пробормотал портье.

— Вот вам еще двадцать пять, и если вы будете кочевряжиться, я добавлю кое-что еще, — очень спокойно и четко сказал полковник и достал из кармана пистолет.

Портье долго пытался что-то проглотить, и кадык его над воротничком рубашки дергался судорожно и смешно.

— Может быть, мы поднимемся к ней, я позвоню…

— Скажите, что ей телеграмма.

— Она не поверит.

— Почему? Она же знает ваш голос?

— Да, конечно, но она… как бы это выразить… она очень одинокий человек.