Все молчали. Нельзя было отрицать, что все их надежды почти исчезли. На всем громадном пути, который они проделали, они не встретили ничего, кроме разочарования.

– У нас остался последний шанс, – проговорил наконец Эмиас, – это те горы, к востоку от Ориноко, где мы скитались в первое время. Инки могли попасть туда во время своего бегства.

– Почему бы и нет? – согласился Карри. – Их бы тогда ограждали все леса, прилегающие к льяносам, и полдюжины большущих рек.

– Попробуем-ка одолеть эти горы еще раз! – сказал Эмиас. – Эта река должна впадать в Ориноко, а попав туда, мы очутимся у самого подножия гор. Как твое мнение, Иео?

– Я не могу не думать о том, ваша милость, что, когда мы поднимались по Ориноко, индейцы рассказывали нам ужасные вещи о неприступности этих гор – об их крутизне и о непроходимых лесах, которыми они покрыты.

– Есть о чем беспокоиться! Не может быть более непроходимых лесов, чем те, через которые мы уже пробрались; пожалуй, если б у нас были хвосты, как у обезьян, чтобы цепляться за ветви, и можно было бы путешествовать по верхушкам деревьев, – это было бы приятнее, чем с утра до вечера спотыкаться и подвергаться укусам всяких ползучих тварей.

– И вспомните, – сказал Джек, – как они советовали нам остерегаться амазонок.

– Что? Джек испугался шайки женщин?

– Почему бы и нет? – возразил Джек. – Я не убежал бы от мужчины, но женщина – это неестественно. Это, должно быть, ведьмы или черти. Вспомните-ка, как караибы боятся их. И, кроме того, говорят индейцы, там живут люди без шеи, с глазами на груди. При таких условиях что можно с ними сделать?

– Ясно, что нельзя срубить им голову; но я полагаю, что добрый удар между ребер окажет на них такое же действие, как и на их соседей.

– Ну, – сказал Джек, – когда я дерусь, я хочу иметь дело с честной плотью и кровью, а не с этими заморскими уродами. Откуда вы знаете, что их не предохраняет от ран черная магия?

– А ты откуда знаешь, что она их предохраняет? А что касается амазонок, то во всем мире женщины остаются женщинами. Ручаюсь, что их можно обвести вокруг пальца двумя-тремя комплиментами, – заметил Карри.

– Слушайте, друзья мои, – заговорил Браймблекомб, – у меня в уме давно уже вертится мысль, что все против нас, когда мы идем на восток. Подумайте только! За эти два года, лишь только мы сворачивали на восток, мы начинали испытывать бедствия и терять людей; а как только мы уходили на запад, нам все удавалось. И сейчас, я думаю, удастся.

– Хорошо, мы пойдем на запад, – сказал Эмиас, – но что мы будем делать там?

– Делать? – переспросил Карри. – У нас найдется много дела: говорят, по другую сторону этих гор страна полна золота и испанцев. Так что наши мечи не притупятся от недостатка приключений, мои веселые странствующие рыцари.

Они продолжали шутить, и, прежде чем прошла ночь, был выработан план, отчаянный план, но разве что-либо могло испугать их?

Эмиас долго не спал в ту ночь. На сердце у него было тяжело. Трудно отказаться от дорогой мечты стольких лет, еще труднее будет взглянуть в глаза матери. Но это должно быть сделано ради его товарищей: надо идти не на восток, а на запад.

Итак, на следующий день некий план был предложен и принят. Они поднимутся на горы, отдохнут немного, затем сделают новую попытку с новыми надеждами, быть может, с новыми опасностями.

На следующее утро путешественники двинулись в путь. В течение трех часов они скользили по прозрачной спокойной реке, между двумя зелеными стенами леса, звенящими голосами бесчисленных обезьян, птиц и насекомых.