– Еще! О мой Бог! Как эта женщина надоедлива! Я же ей сказал, чтобы она не предъявляла мне больше никаких претензий. Но вот не прошло и четверти часа…

Внезапно Ружевиль прервал его:

– Если тебе это так неприятно, гражданин, я заменю тебя. Это будет частью моей работы…

Физиономия Мишони осветилась видимой радостью.

– Это… прекрасная идея! Иди, гражданин Гуз, и удачи…

Как на крыльях, полетел Ружевиль к королеве, оставив Мишони и его протекающую крышу.

– Ваша записка потрясла меня, шевалье.

– Не заботьтесь обо мне. У меня есть деньги, достаточно денег для гражданина администратора, их вполне хватит даже для того, чтобы вытащить вас отсюда.

– Меня беспокоит не опасность, грозящая моей жизни. Мои дети – вот предмет моих самых страшных мук.

– Ваше мужество сломлено?

– Если я больна и сломлена, это не значит, что мое сердце смирилось.

– Мужайтесь, мы вам поможем. Я вернусь послезавтра, в пятницу, и вы получите деньги, необходимые для ваших стражей…

Короткий разговор был прерван. Одна из двух женщин, прислуживавших королеве, Арель, жена полицейского, вошла, неся в руках кувшин воды. Королева красноречивым взглядом объяснила шевалье, что женщина ненадежна. Он возвысил голос:

– Все ясно, гражданка, я передам ваши заявления шефу.

После чего, не прощаясь, повернулся на каблуках, собираясь выйти. Арель оказалась у него за спиной. Это была маленькая смуглая брюнетка с бегающими глазками. Она настороженно вглядывалась в Ружевиля, затем, улыбнувшись, произнесла:

– Гражданин Мишони ждет тебя, гражданин, он там, в коридоре, с унтер-офицером Дюфреном.

Ружевиль изобразил пленительную улыбку, которая должна была тронуть женщину.

Она и Ружевиль обсуждали, понизив голос, его дела, сидя в маленьком салоне, когда прибыл Мишони и с озабоченным видом сообщил:

– Я еду оттуда. Кое-что произошло! Двое других тут же вскочили на ноги.

– Что случилось? – спросил Ружевиль, бледнея.

– Ничего серьезного. Не волнуйтесь. Но могло бы быть очень плохо, если бы нам не повезло. Представляете, сегодня утром мадам Ришар, жена консьержа (она добровольно вызвалась носить еду королеве) просто так, шутки ради, решила порыться в карманах жандарма Жильбера, чтобы узнать, нет ли у него писем от любовницы. Мне совершенно все равно, есть ли у него любовница, но она принесла мне бумагу, показавшуюся ей подозрительной.

– Эта бумага у тебя?

– Да, вот она…

Мишони достал из кармана маленький листочек тонкой бумаги, который Ружевиль тут же узнал. Это был кусочек того послания, которое он передал королеве, спрятав в сердцевину цветка. Схватив его, он увидел, что бумага вся исколота иголкой, и тут же вспомнил, что у королевы не было никаких письменных принадлежностей. Ружевиль поднес листок к свету.

– Да, – сказал наблюдавший за ним Мишони. – Именно так. Королева писала при помощи иголки. Читается с трудом, но все-таки что-то можно разобрать.

Поднявшись на цыпочки за спиной у шевалье, Софи Дютийель прочла одну строчку.

«Я доверяюсь вам, я жду вас…»

– К счастью, – продолжал Мишони, – мадам Ришар решила принести это мне. Если бы ей пришла в голову идея отдать бумагу Фуке-Тинвийу, все было бы потеряно, а королева…

Но Ружевиля уже не занимала миновавшая опасность. Он быстро зашагал по комнате, размышляя.