– Это дневник Эбнера, – сказала Джулия, заглядывая в ящик через стол. – Доктор Риди наткнулся на него на чердаке дома Гудфэллоу. Помимо всего прочего, здесь описываются последние дни жизни Лавея, а также подробности того, что Лавей сказал Эбнеру Гудфэллоу за несколько мгновений до смерти. Доктор Риди воспринял это как благую весть, но, как по мне, это звучит так, будто очень больной старый человек возвращается к любимой сказке из своего детства. – Джулия еще раз быстро оглядела комнату. – Не думаю, что вы сможете найти здесь свою книгу. Возможно, вы захотите взять вместо нее этот дневник. Он был одной из самых дорогих для доктора Риди вещей. Думаю, где-то в ящике должен лежать и маленький ключик от этой книги.

– Я с радостью возьму его, – сказал Дизель, забирая дневник вместе с ключом. – Это великодушный жест с вашей стороны. И я очень благодарен вам за помощь.

– Возможно, вам удастся связаться с другими его родственниками и вы сообщите им, что тут имеется еще много замечательных вещей.

– Разумеется, – сказал Дизель. – И еще раз большое вам спасибо.

– Каким это образом тебе всегда удается найти, где припарковаться? – спросила я, втайне боясь, что для этого нужно, чтобы ничего не подозревающий автомобиль был унесен невидимым лучом в космос какими-то инопланетными сущностями.

– Позитивное мышление, – ответил Дизель. – Плюс я исключительно удачлив… обычно.

– Обычно?

– Было одно исключение, случайный срыв.

Узкий трехэтажный дом ленточной застройки, в котором жила Ээрли, имел собственный крошечный внутренний дворик, летом, вероятно, выглядевший очаровательно, но в данный момент он представлял собой спутанный клубок засохших виноградных лоз и увядших кустарников. Фасад был выложен темно-серым камнем. На крыше – серый шифер. На окнах глухие шторы, через которые не пробивался свет. Дверь и деревянная окантовка были черными.

– Ни фига себе! – сказала я, оглядывая дом.

– Угрюмовато, – согласился Дизель.

Подойдя к двери, мы позвонили. Открыла нам женщина, красивая, как кинозвезда, с короткой стрижкой блестящих волос, черных, как крыло ворона. У нее были такие же черные ресницы и ярко-красная помада на губах. Роста она была моего, но выглядела гораздо более роскошно в длинной рубашке черного шелка, узкой прямой юбке в обтяжку и на высоченных шпильках.

– Деирдре Ээрли? – спросил Дизель.

– Да, – ответила она. – А вы кто?

– Я Дизель.

Губы растянулись в слабой улыбке, не дошедшей до ее глаз.

– Это интересно, – сказала она.

Дизель на улыбку не ответил.

– Я бы хотел поговорить с вами о Джилберте Риди.

– Бедняга, – сказала она. – Проходите в дом.

Мы вошли в прихожую и остановились. С того места, где я стояла, мне были видны столовая и гостиная.