– Не крути, пожалуйста, головой, – произнес тот же голос. – Это я, Вита.

– Где ты? – спросил Калинов.

– В своей постели… Но рядом с тобой.

– А как ты меня слышишь? – спросил Калинов.

– Опять глупые вопросы?.. Я слышу то, что ты думаешь.

– Ты умеешь читать мысли? – спросил Калинов.

– Оказывается, умею… Но я поняла это только сегодня. И слышу лишь то, что ты позволяешь.

– Я хочу тебя видеть, – сказал Калинов.

– Этого я еще не умею. Но научусь, наверное… И ты научишься… – Долгая пауза. – Если очень захочешь.

Уже совсем стемнело, только у самого горизонта, над Маркизовой лужей тянулась желто-зеленая полоса. Послышался какой-то звук, похожий на далекий стон.

– Что такое? – спросил Калинов.

– Это я плачу.

– Зачем?

– Не знаю.

– Где тебя найти? – Этот вопрос Калинов задал мысленно.

– Нет-нет! – прилетел быстрый ответ. – Я не хочу. И мне кажется, ты знаешь… До завтра!

И словно порыв холодного ветра пронесся у него в душе. Как кусок пустоты… Стало мерзопакостно, стыд льдинкой резанул его по сердцу.

Какая же ты сволочь, сказал себе Калинов. Подонок!.. Влюбил ведь девчонку в придуманную тобой личность. Что теперь с девчонкой делать будешь? Как правду скажешь? Или прикидываться начнешь – я не я и лошадь не моя… А что ты там пять минут назад о вере рассуждал? О мастерах лобового удара, крепких задним умом? О трудностях, которые гордо приходится преодолевать?.. Вот ты и создал себе трудности. И, боюсь, преодолевать их придется без фанфар и барабанного боя. Вместо фанфар будут проклятья матери и слезы дочери. А вместо барабанного боя – вопли средств массовой информации… Доказать, правда, никто ничего не сможет… Да и вообще, девка сама во всем виновата…

Он и не заметил, как в своих размышлениях из обвиняемой стороны превратился в потерпевшую. Ведь поскольку он был политическим деятелем, подобные метаморфозы происходили с ним не раз, и не было в них ничего особенного, ничего, что по-настоящему тронуло бы его душу. Ведь столько всего произошло за прожитые годы… Но чем-то его душа была все-таки тронута. Иначе зачем он мысленно позвал:

– Вита!

Ответом ему было черное безмолвие.

И в самом деле, с облегчением осознал он, куда уж мне, столетнему старцу? Гипнозом не спасешься: дисивер не делает тело моложе. Так что не будем заноситься. А равно и заниматься унылым самобичеванием. Ведь на самом деле все одновременно и сложнее и проще. Есть проблема и требуется в ней разобраться. И дать Совету свои рекомендации. А потом спокойно дожидаться смерти… Ну, детки-ангелочки, казачки-разбойнички, завтра я вам устрою проверочку! Будет вам дэй-дримчик – уж не обессудьте!

Он развернулся и отправился домой. Когда он проходил мимо целующихся пар, губы его трогала откровенно презрительная усмешка, но этого в темноте никто не видел. А потом ему попалась знакомая джамп-кабина, и ему вдруг очень захотелось войти туда и набрать искомый индекс, и презрительная усмешка пропала, но этого тоже никто не видел. Он по-стариковски потоптался возле кабины, размышляя над своими желаниями. И так и не вошел. Еще раз вдохнув сладкий вечерний аромат и улыбнувшись самому себе, он отправился спать.

5. ОБРУЧЕНИЕ

Калинов поднялся в прекрасном настроении. Все было решено. Сегодня он должен закончить с этим делом. И нечего усложнять!.