– Словом, вы меня поняли. – И хозяин постоялого двора опять расхохотался.

– Не уверен, что я готов беседовать с его светлостью…

– Он, конечно, граф, но такой учтивый джентльмен, что у него находится время для всех. Таких больше не сыскать. Утром первым делом ступайте в Осборн-Хаус, сэр, и скажите дворецкому, что вам к графу.

– Но у меня нет рекомендательных писем…

Мистер Тил заговорщицки подмигнул:

– А вы намекните про Дезире, и вас сразу примут. Ей-богу!

Вскоре лошади зацокали копытами по мощенной булыжником аллее, ведущей через ухоженный парк к елизаветинскому особняку. Еще до того, как возница остановился у каменной лестницы, двумя маршами ведущей к гигантской парадной двери, Хардинга прошиб пот. Какого дьявола он здесь делает? С какой стати решил лично представиться графу, да еще расспросить его о любовнице? Дурацкая затея. Но ради мисс Крэншоу он должен выдержать это испытание. Бог свидетель, девушка этого достойна – ласковая, обходительная, красивая… Она станет кому-то идеальной женой. Как ее милая тетушка. Хардинг остановился на второй ступеньке, подняв ногу и забыв поставить ее. Его осенило. Почему бы ему не жениться на миссис Брамбл? А Джеку – на Лайзе? Конечно, Джек в долгах, ему не на что содержать жену, но если бы он помирился с дедом. Господи, почему раньше ему это не приходило в голову? Хардинг надеялся, что мистер Фэрчайлд даст обет целибата и станет скромным сельским адвокатом, но, как выяснилось, напрасно. Лучший способ утолить плотские аппетиты мужчины – женитьба! Вот что настоятельно необходимо Джеку Фэрчайлду!

Исполнившись решимости, Хардинг взбежал по лестнице, перевел дыхание и постучал в дверь. Его впустили в холл два лакея в ливреях, навстречу гостю вышел мажордом – чинный, строгий с виду джентльмен, неудовольствие которого было ясно написано на худом лице со впалыми щеками.

– Чем могу служить, сэр? – снисходительно произнес мажордом, поджимая губы.

Хардинг смело улыбнулся и тут же смущенно одернул сюртук, который вдруг показался ему слишком коротким.

– Я хотел бы видеть его светлость… по личному делу.

– Понимаю. Будьте любезны оставить свою карточку, сэр. Сегодня граф не принимает.

– Да?.. – Хардинг прикусил губу и вдруг смело добавил: – Очень жаль. Видите ли, я насчет Дезире.

Губы мажордома по-прежнему были поджаты, брови нахмурены, но что-то в его облике неуловимо изменилось.

– Очень хорошо, сэр. Граф примет вас завтра ровно в час.

Этот момент крепко врезался в память Хардинга. Слово «Дезире» оказалось ключом, открывшим замок ящика Пандоры. Он вдруг почувствовал себя важной персоной. Небрежно согласившись на условия мажордома, он направился к экипажу, счастливый, как жаворонок в полете. Наконец-то Джеку Фэрчайлду повезло.

На следующий день Хардинг прибыл в особняк к назначенному часу. Его провели сначала в гостиную, отделанную в карминовых тонах, где ему пришлось подождать четверть часа, а потом – в бильярдную. Осборн-Хаус был выстроен первым графом Осборном, чтобы вместить многочисленную свиту королевы Елизаветы, в конце XV века. Этот дом, больше напоминающий дворец, был так огромен и настолько богато отделан, что Хардинг неприлично таращился по сторонам, разинув рот, и чувствовал, что у него уже кружится голова.

Никогда в жизни он не видел таких мраморных полов, дубовых панелей, искусных фресок, древних гобеленов и настенных росписей. Анфилада величественных покоев казалась бесконечной, все они содержались в таком безукоризненном порядке, точно граф с минуты на минуту ждал прибытия особы королевской крови. На стенах повсюду висели портреты благородных и серьезных людей с широкими ртами, худыми розовыми щеками и длинными носами – предков графа в пудреных париках, монархов в сверкающих коронах, епископов в высоких митрах, государственных деятелей, облеченных властью.