Лайза мгновенно прекратила плакать и недоверчиво рассмеялась:

– Как тебе такое могло прийти в голову? Да я ради тебя готова на все!

Она отстранилась, вытерла слезы, и все сели на диван, постепенно успокаиваясь, допивая чай и проясняя недоразумения.

– Твой отец… я про Бартоломью, – добавила Розалинда, – встретил меня той ночью, когда я сбежала от лорда Осборна. Миссис Холлоуэй помогла мне ускользнуть незамеченной, как только начались схватки. Позднее она сказала Осборну, что я умерла при родах на каком-то придорожном постоялом дворе. Мне и вправду стало плохо после родов, и пришлось провести на постоялом дворе несколько недель, пока я не поправилась. А твой отец, Бартоломью, ночевал там. Кажется, он влюбился в меня.

– С первого взгляда, – подтвердил Бартоломью.

– Он наотрез отказался уезжать, пока мне не стало лучше. Потом помог миссис Холлоуэй сохранить наше бегство в тайне. Я была так тронута его добротой, что тоже полюбила его. Вскоре мы поженились и переселились в Миддлдейл, где нас никто не знал и даже не подозревал, что Бартоломью – не твой отец. Все эти годы я ни разу не выезжала из Миддлдейла надолго, боясь, что меня кто-нибудь узнает.

– Но почему ты убежала из Шеффилд-Кипа, мама? Неужели лорд Осборн был жесток с тобой?

– Нет, он прекрасный человек. Но я хотела, чтобы ты выросла, не зная стыда. Чтобы стала женой, а не любовницей. А если бы ты осталась дочерью куртизанки, тебя ждала бы незавидная участь.

Лайза вздохнула, преклоняясь перед самопожертвованием матери.

– Мы были очень бедны, Лайза. Тетя Патти и я чуть не умерли от голода. Потом я нашла способ прокормить вас.

– Мама… – Лайза сочувственно погладила ей руку, – ничего не надо объяснять.

– Ты моя дочь, Лайза, – решительно объявил ее отец. – Моя и только моя. Выдать тебя за аристократа я стремился только потому, что постоянно помнил, кто ты по праву рождения. Прости, что этим, я невольно причинил тебе, боль.

– Не вини себя, папа. Лорд Баррингтон – подлец до мозга костей. По несчастливому совпадению он прибыл в Миддлдейл, познакомился с тобой, а потом увидел у лорда Осборна мамин портрет. И этот узел не удалось бы распутать, если бы не милый мистер Фэрчайлд.

– О Господи! – воскликнула Розалинда, схватив мужа за руку. – Как же нам помочь мистеру Фэрчайлду?

– Сейчас же поеду в Лондон, разыщу этого Эббингтона и уплачу долг, – решил Бартоломью. – Твое спасение стоит и не таких денег, Лайза.

– Спасибо, папа. Ты прав.

– В Уэверли его продержат несколько дней, и если за это время он не выплатит долг, его отправят в лондонскую долговую тюрьму. Но боюсь, за несколько дней мне не успеть уладить это дело…

– Я поеду с тобой в Лондон, папа. Навещу Джека в тюрьме. Он должен узнать, как я ему благодарна.

– Нет! Только не в тюрьму! – воскликнула Розалинда.

– Да, в Лондон ты не поедешь, – подхватил отец. – Но вы с мамой можете съездить в Уэверли и все объяснить Фэрчайлду, пока он там. Поддержите его, постарайтесь успокоить. Может, его и не успеют перевезти в Лондон. Меньше чем через месяц я вернусь и привезу домой нашего спасителя.

Но на следующей неделе пришло второе письмо, разрушившее надежды на скорое воссоединение. Бартоломью писал, что неизвестно откуда явился второй кредитор – очевидно, ободренный удачей лорда Эббингтона и жаждущий крови наследника «Чайной компании Фэрчайлда». Этот шотландец требовал целых пятнадцать тысяч фунтов, и отцу Лайзы нужно было время, чтобы собрать такую внушительную сумму.