III

Валлонг, 1952

Клара открыла ставни и впустила утреннее солнце. У нее слегка болела голова – это, наверное, от избытка шампанского. Вчера вся семья с трогательным единодушием объединилась под одной крышей, чтобы отпраздновать ее семидесятилетие, и Клара стойко выдержала бессчетное количество тостов.

Семьдесят лет! Эта цифра поражала ее, потому что была совершенно несовместима с тем, как она себя ощущала. Отличной форме Клары могли бы позавидовать многие более молодые женщины, а ее бурная деятельность вовсе не была способом эпатирования окружающих: энергии у нее и в самом деле было хоть отбавляй. Да и голова прекрасно соображала: достаточно заглянуть в биржевые папки. Конечно, множились морщины, а на шее кое-где появились пигментные пятна, по утрам иногда напоминал о себе ревматизм, но в целом врач находил ее вполне здоровой. Никаких особых проблем с сердцем, несмотря на тахикардию, обнаруженную еще до войны и сдерживаемую маленькими пилюлями: она глотала их уже лет десять. Прежними остались ее легкая походка, элегантность, осанка. Она принадлежала к поколению, которое считало труд синонимом доброго здоровья и ничего не пускало на самотек.

Клара любовалась парком: с тех пор как здесь поселился Ален, парк преобразился. К дому вела широкая аллея платанов и тутовых деревьев. Чуть дальше живая изгородь из тесно посаженных кипарисов защищала дом от мистраля. Под руководством Ферреоля Ален трудился не покладая рук и проявлял безошибочное чутье, как будто позади было двадцать поколений крестьян, хотя никто из Морванов никогда не занимался землей. Засаженные оливковыми деревьями несколько гектаров, с которыми Клара разрешила ему экспериментировать, стали приносить доход. Что до столовых сортов, то он понемногу пересадил гроссан из соседней долины Бо и забросил менее ценный и не такой мясистый салоненок. Но в основном он занимался производством оливкового масла, как они и планировали с бабушкой в самом начале их совместного предприятия. Она впуталась в эту странную историю без колебаний и подарила ему первую дробилку и гидравлический пресс. Мадлен едва скрывала недовольство, Шарль возводил глаза, но Клара царственно игнорировала их и верила в успех Алена.

При отправке в Валлонг Шарль потребовал от племянника подробных еженедельных писем о его делах и планах. Ален был вынужден подчиниться, но тайно звонил Кларе и часто поступал так, как она советовала. В двадцать лет он имел деловые качества руководителя предприятия, никто не желал этого признавать, за исключением бабушки, самой разумной из всех.

«Через год он станет совершеннолетним и вступит во владение своими землями».

Веселая улыбка озарила лицо Клары, она нежилась в солнечном тепле. Будет так, как она решила, нотариальные акты уже готовы: Ален будет освобожден от постоянной опеки Шарля.

«Он одаренный, у него золотые руки и закаленный характер… Если бы я не помогла ему, он стал бы взбесившимся лентяем. А нам только этого и не хватало».

Цикады уже начинали свое назойливое пение, дувший с рассвета мистраль смягчал жару и придавал небу тот глубокий голубой цвет, который можно встретить только в Провансе. В этот час Ален наверняка был на оливковой плантации. Он почти все время проводил там: он был так увлечен выращиванием этих деревьев, что готов был наблюдать за их ростом. Он вырубил миндальные деревья, заменил их молодыми оливковыми посадками и старательно оберегал их от кроликов. Все это и многое другое он объяснял бабушке с неугасающим энтузиазмом, и каждый раз она предоставляла ему нужные ссуды. В конце концов, отчет она никому не давала и управляла состоянием Морванов так, как хотела, и могла себе позволить идти на риск. Она не реагировала на шуточки остальной семьи про Алена-и-его-оливки. У каждого своя судьба: ее пятеро внуков были разными, и нечего всех грести под одну гребенку.