— Де Гренэль был пьян, — заметил лорд Харткорт.

— Полагаю, ты тоже не отличался трезвостью, — съязвил Бертрам Каннингхэм. — А я в то время, когда происходили все эти интересные события, сидел на скучнейшем званом вечере, сопровождал жену посла. Целых два часа мы слушали длинноволосого пианиста-поляка. Потом начались танцы. Только представь себе: во всем зале не было ни единой женщины моложе пятидесяти!

На этот раз лорд Харткорт рассмеялся весело и от души.

Потом поднялся из-за стола, приблизился к кузену и положил руку ему на плечо.

— Бедняга Берти, — сказал он. — Можно с уверенностью утверждать, что за деньги, которые тебе платят, ты действительно трудишься в поте лица.

— Тебе это кажется смешным? — горячо произнес Бертрам. — Мне — нет! Повторись подобное еще пару раз, и я подам прошение об отставке. Я до смерти устал от всего этого.

Если бы здесь не было тебя и еще некоторых ребят, то я давно бы вернулся в Лондон. Слава богу, скоро поеду в Аскот.

Лорд Харткорт неторопливо прошел к окну и выглянул в сад перед посольством. Цвели лилии и магнолии. Под ракитником алело яркое пятно тюльпанов.

— В это время года в Англии очень красиво, — спокойно сказал он. — Может, мы напрасно тратим столько времени и денег на пребывание в другом месте, пусть даже в Париже?

— Тебе надоела Анриэтта? — с неожиданным сочувствием в голосе поинтересовался Бертрам.

— О нет! — ответил лорд Харткорт. — Она по-прежнему очаровательна. Просто порой мне кажется, что вся наша жизнь чудовищно искусственна и притворна. В ней слишком много вечеринок, выпивки и подобных графу людей — любителей раздуть из мухи слона.

— Кстати, ты так ничего и не рассказал мне об этой «мухе», — многозначительно понизив голос, напомнил Бертрам Каннингхэм.

Лорд Харткорт вернулся к своему столу.

— Собственно, и рассказывать-то тут не о чем, — начал он. — Мы с графом решили отправиться по домам. Вышли в холл и увидели там незнакомую девушку, англичанку в скромной дорожной одежде. Она сидела на чемодане. Де Гренэль попытался ее поцеловать. Та засопротивлялась. Я был просто обязан вмешаться.

В это мгновение с ней случился обморок — не от страха перед пьяными домогательствами графа, скорее из-за ужасной усталости и голода.

— Так, значит, он мне не солгал! — воскликнул Бертрам Каннингхэм. — И как же выглядела эта крошка? Андрэ описал ее так, будто она сущий ангел.

— На внешность этой незнакомки я не обратил особого внимания, — ответил лорд Харткорт устало. — Попросил слуг принести для нее еды, дал ей дельный совет — она им пренебрегла — и ушел.

— Ушел? — Бертрам округлил глаза. — Я тебя не понимаю.

Все складывалось так интригующе!

— Я во вчерашнем происшествии не нашел ничего интригующего, — сказал лорд Харткорт, кривя губы. — Девушка была измождена и нуждалась в хорошем отдыхе. В пути она находилась с раннего утра. Представляю себе, каково это — ехать в вагоне с деревянными сиденьями.

— Но кто такая эта девица? Хотя бы это ты выяснил? — спросил Бертрам Каннингхэм.

— По ее словам, племянница герцогини.

— Племянница герцогини, как же! — Бертрам усмехнулся. — Неужели ты ей поверил? По мнению Андрэ, эта штучка должна была показать гостям какой-нибудь номер, например, залезть в свой потрепанный чемодан в дорожном платье, а вылезти из него почти голой.

— Де Гренэль — мастер придумывать разную чушь, — сказал лорд Харткорт.