— Да, да, все верно. — Герцогиня кивнула. — Через несколько дней после твоего рождения я приехала к Эмили с огромной корзиной гардений — купила их в цветочном магазине в Лондоне. Увидев мой подарок, твоя мама рассмеялась и сказала: «Это в твоем духе, дорогая. Очень надеюсь, что моя девочка будет такой же красивой, как ты. И, пожалуй, назову ее Гардения».

— Мама не раз рассказывала мне о вашем презенте, — сказала Гардения. — И всегда при этом смеялась. В тот период они с папой ломали головы над тем, где раздобыть деньги на оплату услуг врачей и покупку всего необходимого для меня.

Поэтому ваш подарок был потрясающе неуместным, экстравагантным и роскошным.

— В том-то все и дело! — с сокрушенным видом произнесла герцогиня. — В тот момент я даже не поняла, что поступила нелепо! Потому что уже привыкла к богатству. Все, чего бы я ни пожелала, с легкостью ложилось к моим ногам, и я совсем позабыла о том, что такое нужда. Я была старше твоей мамы, поэтому к тому времени, когда она повзрослела, уже жила с мужем в Париже. Это чудовищно, но мне никогда не приходило в голову, что мы живем как будто в разных мирах. А ведь я любила Эмили, по-настоящему любила!

— Не терзайте себя, — успокаивающим тоном произнесла Гардения. — Мама никогда и не считала, что вы обязаны ей помогать, и тоже искренне вас любила. Она постоянно рассказывала мне, что вы были очень красивой. Настолько красивой, что, когда вы вместе приходили в церковь, все прихожане поворачивали в вашу сторону головы, а мужчины, певшие в хоре, смотрели не в книжки с гимнами, а на вас.

— В меня влюбился даже викарий, представляешь? — Герцогиня рассмеялась. — Он постоянно приходил к нам на чай и краснел до корней волос, как только я с ним заговаривала. А меня это жутко забавляло. Тогда я только начинала понимать, что имею власть над мужчинами. О, дорогая моя! Сколько же лет прошло с тех давних пор!

По ее губам скользнула мечтательная улыбка. Она немного помолчала и продолжила:

— В твоем возрасте я уже была замужем. Хотела уехать из дома. И потом, Хьюго Рейнбард казался мне очень привлекательным. Я его не любила, но восхищалась им. Отец пытался отговорить меня от этого замужества, но я ничего не желала слушать. Да и какая девушка на моем месте поступила бы иначе? Все, что я видела дома, так это деревенскую скуку и викария, а Рейнбард предлагал мне Париж!

— Мама говорила, что в подвенечном платье вы выглядели просто ангельски, — сказала Гардения. — Она постоянно о вас рассказывала, и я с нетерпением ждала момента встречи с вами.

Когда вы приехали к нам в июне 1902 года — видите, как точно я помню дату, — я убедилась, что, описывая вас, мама нисколько не преувеличивала. Вы были самой красивой из всех известных мне женщин.

Герцогиня довольно заулыбалась, потом резко вскинула руки и приложила их к лицу.

— Ты говоришь о событиях семилетней давности! А что теперь? Только взгляни на меня! Я постарела, у меня появились морщины. Даже не трудись со мной спорить. Зеркала мне не лгут… Моя красота, Гардения, осталась в прошлом. Но я стараюсь и буду продолжать стараться ее вернуть. Говорят, что в Венгрии изобрели новый метод…

Она резко замолчала, воодушевление мгновенно исчезло с ее лица.

— Только в данный момент не время разговаривать об этом.

Сейчас нам следует обсудить твою ситуацию. Ты поступила абсолютно правильно, приехав ко мне, детка. К кому еще ты смогла бы обратиться за помощью? Не страшно было отправляться в дорогу одной?

Гардения пожала плечами.