|
– Нет, конечно, не поэтому. Я просил вас об этом давно, задолго до того, как узнал, чья вы дочь. Я хочу жениться на вас, вот и все. Мне вас не хватает. Он не сказал, что любит ее, но ему и не нужно было произносить эти слова. Это проявлялось в том, как он смотрел на нее, как держал ее в руках, в словах, которые говорил. Виола чуть было не поддалась искушению. Она знала, что одним «да» перевернет всю свою жизнь. Он любит ее. Он хочет жениться на ней. Она могла рассказать ему обо всем – он уже знал самое худшее. У нее не было сомнения, что он оплатит все долги Кларенса Уайлдинга и тем самым спасет ее семью от долговой тюрьмы. Она освободится от власти Дэниела Кирби и жизни проститутки. Но Виола любила его. Он не сможет жениться на ней, не жертвуя всем, чем дорожил, – своей семьей, положением в свете, своими друзьями. Сейчас он думает, что это его не заботит – Фердинанд отличался опрометчивой, опасной готовностью принять любой вызов, но сейчас не тот случай. Он будет несчастным, а следовательно, и она. – Фердинанд, – сказала Виола, прикрываясь презрительной полуулыбкой, как делала всегда в минуты отчаяния, – я отказала вам, потому что у меня нет никакого желания выходить замуж за вас или любого другого мужчину. Зачем мне это, когда я могу иметь любого мужчину, которого мне захочется и когда захочется, и при этом сохранять свободу. Я никогда не соглашалась стать вашей любовницей. Я спала с вами в ту ночь, когда мы приехали в Лондон, потому что мне казалось, что вам очень этого хотелось. И я должна признать – это было приятно. Но вы действительно пока не знаете – простите меня, – как доставить женщине удовольствие в постели. Если я останусь с вами, уже через неделю-две я потеряю покой. У меня уже появилось такое чувство в «Сосновом бору». Вы сделали мне большое одолжение, приехав туда и заставив меня сделать то, что я хотела сделать, – возобновить мою карьеру. Я нахожу такую жизнь возбуждающей и заманчивой. – Не правда! – Фердинанд схватил ее за руки достаточно сильно, чтобы остались синяки. Он не отрываясь смотрел ей в глаза, причем его глаза стали чернее грозовых туч. – Черт побери, Виола! Вы не доверяете мне? Если бы вы любили меня, вы были бы сговорчивее. Но я надеялся, что, может быть, вы все же любите меня. – О, Фердинанд, – улыбнулась Виола, – как это глупо. Он резко повернулся и взял свою шляпу и трость со стула. – Вы можете довериться мне. – Он оглянулся на нее, когда его рука уже сжимала дверную ручку. – Если он имеет какую-то власть над вами – вам следует сказать об этом. Мужчины из семейства Дадли знают, как защищать своих женщин. Но я не могу принудить вас к этому. И я не могу заставить вас любить меня, если вы ничего ко мне не испытываете. Всего хорошего. Дверь уже закрывалась за ним, когда Виола протянула руку, словно желая остановить его. Но она лишь прижала ладонь ко рту, чтобы не позвать его. Боль в сердце была невыносимой. Он знал, кто такой Дэниел Кирби. «Вы можете довериться мне.., вам следует сказать об этом. Мужчины из семейства Дадли знают, как защищать своих женщин». Виола не знала, где он живет. Она не сможет найти его, если передумает. И слава Богу, что не знает. Ей было бы невыносимо бороться с искушением. Глава 21 Фердинанд все еще не воспринимал своего брата как доброго семьянина, однако когда дворецкий Трешема провел его в детскую и объявил о его приходе, он нашел брата на полу, строящим очень ненадежный замок из деревянных кубиков со своим трехлетним сыном. На одеяле рядом – на безопасном расстоянии от сооружения – лежал младенец. Он бил ножками и махал ручками. Их няни не было видно. Отсутствовала и Джейн. Приход дяди, во всяком случае на несколько минут, показался более занятным, чем сооружение дворца. Николае засеменил по детской, и Фердинанд сгреб его в охапку и подбросил к потолку. |
