|
Она была не в состоянии заставить себя сделать это. И там, да, там, думала Виола, переводя глаза вниз, она бежала навстречу его раскинутым рукам со смехом и пронзительным криком и поцеловала его со всей страстью, которую безжалостно подавила несколько минут назад. Это был один из тех волшебных моментов – такой же, как соревнования по метанию во время праздника, танец вокруг майского дерева и поцелуй в тени старого дуба. Еще одно короткое воспоминание, которое должно утешить ее в будущем. Поймать в сети его сердце было бы нетрудно, но еще легче было потерять собственное. У нее за спиной открылась дверь. – Ханна, герцог Трешем только что прибыл из Лондона. – Да, мисс Ви. – Ханна, конечно ничуть не удивилась. – Он узнал меня. – Узнал, голубка? Виола сделала глубокий медленный вдох. – Можешь упаковывать мои вещи, Ханна, да и свои тоже, – сказала Виола. – И куда мы пойдем? – спросила ее горничная. Последовал медленный вдох, который не скрыл дрожи в ее голосе, когда она заговорила: – Пока не знаю, Ханна, мне нужно подумать. * * * – Пойдем в библиотеку, – сказал Фердинанд и первым направился туда. Он чувствовал легкое смущение, так как был застигнут в тот момент, когда возвращался после прогулки с Виолой Торнхилл, словно жить под одной крышей с одинокой молодой леди и быть на дружеской ноге с ней было самым естественным делом. Он налил брату вина. Трешем взял бокал и начал задумчиво крутить его пальцами. – Да, ты попал в хорошенькую переделку, – высказал он наконец свое мнение. Фердинанд снова почувствовал раздражение. Он был на три года моложе брата, и Трешем всегда вел себя деспотично, особенно после того, как ему исполнилось восемнадцать лет и он унаследовал титул и все вытекающие из этого преимущества. Фердинанд уже не был мальчиком, которого можно безнаказанно критиковать и бранить – особенно в его собственном доме. – А что мне оставалось делать? – поинтересовался он. – Выгнать ее на улицу? Она убеждена, что «Сосновый бор» принадлежит ей, Трешем. Бамбер – то есть отец Бамбера – обещал подарить ей это имение. – Ты спишь с ней? – поинтересовался брат. – Я… Боже! – Фердинанд сжал кулаки. – Разумеется, я не сплю с ней. Я джентльмен. – Я так и думал. – Трешем снова взялся за лорнет. Если он поднесет его к глазам, подумал в этот момент Фердинанд, то очень пожалеет об этом. – Конечно, было безрассудно с ее стороны настаивать на том, чтобы остаться здесь со мной, – объяснил Фердинанд, – но в то же время это доказательство того, что она доверяет мне как джентльмену. Она невинна, Трешем. Я не запятнаю ее репутацию. – Он виновато подумал о поцелуях, которыми они обменивались. Его брат поставил бокал на книжную полку и вздохнул. – Значит, ты действительно ее не знаешь, – констатировал он. – Ты не узнал ее, как я и подозревал. Трешем знал ее? Фердинанд взглянул на брата, и его сковало предчувствие беды. – Ее лицо показалось мне знакомым, – признался он, – но я не мог вспомнить, где я ее видел. – Возможно, если бы она представилась тебе своим собственным именем, Фердинанд, твоя память не сыграла бы с тобой такой злой шутки, – объяснил герцог. – В определенных лондонских кругах она больше известна как Лилиан Тэлбот. Фердинанд застыл на месте, затем пересек комнату и остановился у окна. Он смотрел в сад, и в его памяти всплывали туманные воспоминания. Однажды, несколько лет назад, он сидел в партере лондонского театра вместе со своими друзьями. Пьеса уже шла, но, несмотря на это, внезапно в ложах началось какое-то движение, и мужская часть партера зашепталась. Сидящий рядом с Фердинандом приятель ткнул его локтем в бок и указал на запоздавшую группу, рассаживавшуюся в одной из лож. |
