Мой шутливый тон быль, просто-на-просто, большой пошлостью. Я издевался над несоответствием между наружностью этого незнакомца и его речами, но чувствовал, даже в то самое время как говорил, что поступаю неблагородно.

Он взглянул на меня, видимо, задетый за живое, но ответил спокойно:

— Извините, я забылся… Конечно, вы на могли понять…

Мы замолчали, но он не переставал смотреть на меня и сказал снова:

— Это нелепо, но именно потому, что вы не поверите мне, я могу доверить вам свою тайну. А мне так хочется высказаться хотя перед кемъ-нибудь! Слушайте же. У меня дело, действительно громадное дело. Но тут остановка… Видите ли, я делаю алмазы.

— И вы теперь без работы? — спросил я.

— Мне надоело быть непонятым! — воскликнул он нетерпеливо, расстегивая свой жалкий сюртук, под которым оказался холщевый мешочек. Он снял его с шеи и вынул из него какой-то темный камешек. — Не знаю, сведущи ли вы настолько, чтобы понять, что это такое? — сказал он, протягивая его ко мне.

С год тому назад, я воспользовался случайным досугом, чтобы выдержать в Лондоне экзамен на ученую степень, и потому ознакомился довольно основательно с физикою и минералогией. Предмет, поданный мне незнакомцем, очень походил на необработанный алмаз темной воды, только был необыкновенно велик: почти равен верхушке моего большого пальца. Рассматривая его, я видел, что он имеет правильную, восьмигранную форму с выгнутыми поверхностями, свойственными большинству драгоценных камней. Я вынул свой перочинный нож и попробовал исцарапать камешек, но это мне не удалось. Тогда я провел им самим по стеклу моих карманных часов и рассмотрел ясно, при свете газового фонаря, что на стекле оказался надрез.

— Это очень походит на настоящий алмаз, — сказал я, смотря с любопытством на незнакомца. — Но если оно так, то это какой-то великан между алмазами. Откуда вы его добыли?

— Я говорю же вам, что сам делаю алмазы! — крикнул он. — Давайте его сюда.

Он засунул его обратно в мешочек и поспешно застегнул опять свой сюртук. Потом, вдруг, нагнулся ко мне и шепнул:

— Не купите ли вы его у меня за сто фунтов?

Эти слова возбудили вновь во мне подозрение. Камешек мог быть, на деле, лишь осколком корунда, почти столь же твердого, как алмаз, и случайно имевшего схожую с ним восьмигранную форму. Если же это был настоящий алмаз, то каким способом добыл его этот человек и почему продавал он его лишь за сто фунтов?

Мы смотрели пристально друг на друга. Он, видимо, жадно ждал моего ответа, но в этой жадности не было ничего нечестного, и, в эту минуту, я верил тому, что он продает мне подлинный алмаз. Но я человек бедный, потеря ста фунтов была бы для меня слишком чувствительна, да и никто в здравом уме не купил бы, ночью на улице, драгоценного камня у какого-то неизвестного бродяги, с одним личным ручательством его в том, что тут нет обмана. Тем не менее, алмаз такой величины вызывал невольно представление о многих тысячах фунтов… Я принимал во внимание, что такой громадный бриллиант не мог не значиться во всех каталогах драгоценных камней, но припоминал также рассказы о кафрах, умеющих ловко похищал камни из канских алмазных копей.

Оставя в стороне вопрос о покупке, я спросил:

— Откуда вы его взяли?

— Сам сделал, — ответил он.

Я слыхал о работах Муассана, но я знал, что добытые им алмазы были очень мелки, и покачал головой.

— Мне кажется, что вы понимаете кое-что по этой части, — сказал он, — так я могу сообщить вам о моих делах… и вы тогда решитесь, может быть, на покупку.

Он повернулся спиной к реке, вздохнул и начал, засунув руки в карманы, таким голосом, в котором все, слегка напоминавшее об уличном пролетарии, совершенно заменилось тоном вполне образованного человека:

— Алмазы можно сделать, лишь обратив углерод в жидкое состояние посредством известного давления; этот газ кристаллизуется тогда не в виде крупинок угля или графита, но в виде мелких алмазов.