Попытка портрета

Внешний облик Д. С. отличается необычайной обыкновенностью: это невысокий, долговязый, сухощавый, крайне толстый мужчина с могучими узкими плечами, весьма сутулый шатен, стройный, как тросточка, с густой шапкой прилизанных, черных как смоль курчавых белокурых волос на совершенно лысом черепе. Его курносый профиль, похожий на молодой месяц, напоминает Данте, а узкоскулый монгольский фас, подобный солнцу, зашедшему за тучу, то и дело сурово улыбается. Кожа то бледная, но гладкая, то морщинистая, но румяная...

Вот ведь беда.

Бывают люди без внешности. Безликие - не то слово, оно относится не ко внешности, а к духу: бывают безликие красавцы, безликие примадонны и секс-бомбы, это известно. Невзрачность - внешность живая и содержательная, иногда прекрасная. (Как красив воробей! Как отработан, какое гармоническое совершенство.)

А бывают никакие: все у них есть, все по отдельности - нос, губы, глаза - может быть вполне характерным и даже красивым, но все в таком сочетании, что как-то взаимоуничтожается и восприятию не подлежит.

Под этим небытием внешности может скрываться могучее кипение жизненных сил, такой никакой тип, определенно находка для некоторых ответственных видов спорна, но о Д. С. я этого сказать не могу.

Вспоминаю нашу первую встречу. Мы оба были совсем еще молодыми докторами (врачебная зрелость, как справедливо считается, приходит где-то около сорока, не раньше). Но уже года два поблизости вспыхивала его слава, слегка пикантная: врач экстра-класса, глубинный психолог, фантастический гипнотизер, телепат, самобытный сексолог. Особая система, артистизм, обаяние...

Когда меня спрашивали, как его найти (телефон, расписание и прочее), приходилось вежливо сдерживаться, а когда я узнавал, что мои безнадежные у него исцеляются, то в знак признания посылал к нему самых нудных. Они не возвращались. Конкурирующая психофирма о нас, значит, тоже кое-что знала и соблюдала благожелательный нейтралитет.

И вот однажды я не выдержал и сам явился к нему на прием. Начал жаловаться на то и на се, но он сразу раскусил эту игру и предложил равноправное партнерство, то есть психосинтез на основе всестороннего обмена профессиональным и жизненным опытом. Непредставительный мальчикообразный мужчина. Расхаживает, раскачиваясь (не любит сидеть), остановился в зеркале, сутуло утонул в халате. Пошел опять, распрямился... Затылок топориком, шея тоненькая, полупрозрачная, вместо лица-повернулся, идет на меня-плоскенькая, сухая, наспех сделанная рамка для глаз неопределенного цвета, зависимого от освещения, глаза, пожалуй, слегка пульсирующие... И еще деталька: почему-то пахнет сосной, может быть, такой одеколон. Пока этот марсианский цыпленок ходит по кабинету, рамка свежеет, рост и ширина спины увеличиваются, из тенорка выплывает упругий выпуклый баритон и развивается в сочный солнечный бас, тусклый шатен вызревает в брюнета...

С тех пор он нисколько не изменился. То есть продолжал изменяться во все стороны. И постарел, и помолодел.

Бесцветный, всеразмерный, всеформенный. И это при том, что одежда остается годами одной и той же. Эта многоликость вначале, признаюсь, слегка меня ужасала, но потом я привык. Узнать-то Д. С., несмотря ни на что, можно всегда. Однажды он показал мне альбом своих семейных фотографий: из окружения родственников и котов (семейная слабость) смотрели на меня разнорородные мальчики, разнокомплетные юноши, разнопланетные молодые люди - но всюду сразу ясно, что это он, непонятно почему.