Никогда раньше Мэйсон не доводилось так «отвлекать» мужчину от дела, чтобы он испугался. Она не смогла сдержать довольной улыбки.

– Я серьезно, – сурово подтвердил Ричард.

– Конечно, серьезно.

– Этого больше не случится.

– Конечно, не случится.

Он схватил ее за плечи и тряхнул.

– Этого больше не случится, – с расстановкой произнес он.

– Никогда.

Мэйсон приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, и мимоходом притронулась к его члену. Он был уже мягким, но под ее пальцами тут же отвердел.

Ричард отшатнулся от Мэйсон, вновь повернулся к ней спиной.

– Пожалуйста, – простонал он, – уходи.

– Конечно, я уйду.

– И прекрати говорить «конечно».

Мэйсон собрала вещи, затем подошла и встала перед Ричардом. Поцеловав кончики своих пальцев, она приподнялась и прикоснулась ими к его губам.

– Конечно, – с улыбкой сказала она.

Глава 8

Ричард на следующий день выехал в Лондон, чтобы пообщаться с лондонскими редакторами Катбера и подготовить почву для статьи. Мэйсон была только рада этому обстоятельству, поскольку ей требовалось время, чтобы написать работы, которые должны «доставить кораблем из Америки». И еще ей хотелось, чтобы Ричард успел по ней соскучиться. Однако как-то так вышло, что ни на следующий день после отъезда Ричарда, ни за последующие несколько дней вдохновение ее так и не посетило. Неизвестно, скучал ли по ней Ричард, но вот Мэйсон ужасно его недоставало. Все чаще она ловила себя на том, что подходила к окну и рассеянно смотрела на здание «Лё-Гранд-Отеля». Она мысленно уносилась в его номер, туда, где она познала блаженство, но лишь затем, чтобы быть отвергнутой. Да, она очень остро ощущала отсутствие Ричарда в своей жизни.

Наконец она сама себе стала противна из-за этой тоски. Ей срочно надо было отвлечься.

Все совпало как нельзя лучше. Цирк Фернандо как раз закончил сезон, и до начала нового оставалось несколько недель, так что Лизетта вполне могла составить ей компанию. Они могли бы выехать за город на пленэр.

Мэйсон отправила записку Лизетте, собрала все купленные в день отъезда Ричарда в Лондон принадлежности для занятий живописью, отправилась в риелторскую компанию на бульваре Монмартр и сообщила, что желает снять на лето домик в Овер-сюр-Уаз, который ее сестра Мэйсон снимала прошлым летом. Воспользовавшись аккредитивом, выданным Фальконе, она оплатила ренту за три месяца вперед. Таким образом, у нее будет тайное убежище, где она сможет рисовать вдали от посторонних глаз.

На следующее утро Лизетта встретила ее на вокзале Сен-Лазар со всеми своими семью псами. Лизетта была в восторге оттого, что сможет уехать из Парижа.

– Наконец-то мне удастся скрыться от этого несносного Джуно. С тех самых пор, как он увидел те мои портреты, он мне проходу не дает. Совсем обезумел. Каждый день дарит цветы. Если я увижу еще один букет алых роз, то точно сойду с ума. Каждый день розы, коробки конфет, стихи.

Мэйсон рассмеялась.

– Джуно, предводитель банды апачей, пишет стихи?

– Чушь! Он и имени своего написать не сможет. Наверное, нанял какого-то нищего поэта, чтобы писал за него.

Мэйсон пристально посмотрела на подругу.

– Он, похоже, очень тебе предан. Ты же заводишь любовников с легкостью, но упорно отказываешь мужчине, по которому сохнут сотни девчонок, считающих его парижским Робин Гудом наших дней. Чем он так провинился перед тобой?

– Он сделал нечто такое, чего я не могу ему простить.