«Огромное спасибо вам, мадам Тулон!»

Лифт остановился на втором этаже, выпустив всех пятерых. Мэйсон и Ричард остались наедине. Мэйсон чуть отступила и увидела наглядное свидетельство его возбуждения. Когда лифт вновь начал подъем, Ричард открыл глаза и увидел, что она наблюдает за ним с довольной улыбкой. Он бросил на нее злобный взгляд, который был встречен взрывом смеха.

– С вами все будет в порядке? – насмешливо спросила она.

– Я постараюсь, – процедил он язвительно.

Лифт остановился на четвертом этаже, и Ричард, выйдя из кабины, немного постоял, пытаясь справиться с неуместной реакцией организма.

– Мне говорили, что в таких случаях холодные ванны бывают весьма полезны, – заметила Мэйсон.

Ричард не оценил ее юмора.

– Ну, меня тут не в чем винить, верно?

Мэйсон едва сдерживала смех.

– Почти не в чем, – проворчал он.

Собравшись, наконец, с духом, Ричард повел ее по коридору к своему люксу. Мэйсон готова была скакать за ним вприпрыжку.

У двери Ричард остановился и, прежде чем повернуть ключ в замке, сказал:

– Я должен предупредить вас, что Хэнк – человек с характером. Но он тот, кому я безоговорочно доверяю.

В номере их ждал мужчина лет шестидесяти, довольно грузный, но при этом не лишенный грубоватой привлекательности. На нем был серый костюм с кантом вдоль линии плеч – такой костюм впору носить какому-нибудь техасскому скотному барону, да и шейный платок на нем был цвета спелого персика. Этот колоритный типаж в молодости был явно очень интересным мужчиной, и его ярко-голубые глаза на загорелом лице сохранили молодой задор, а седина на висках его только украшала. В этом человеке чувствовалась властность, и, несмотря на громадные размеры помещения, он в нем не терялся, а скорее наоборот – доминировал.

Мужчина стоял у бара и потягивал виски из хрустального стакана с толстым дном. Увидев их, он осушил стакан, поставил его на место и, оценивающе взглянув на Мэйсон, улыбнулся ей одобрительно. В глазах его мелькнул огонек. Мэйсон пришло в голову, что она еще никогда не бывала наедине с двумя такими интересными мужчинами, хотя и очень разными.

– Вы, должно быть, Эми, – сказал Хэнк и, взяв руку Мэйсон в свою, довольно энергично пожал. – Хорошенькие девушки растут у нас в Бостоне, верно? Меня зовут Томпсон. Генри Томпсон, если официально, но вы можете звать меня Хэнк. Все так меня зовут. Я против формальностей. Много лет я мотаюсь между Нью-Йорком и Чикаго, и в каждом из этих городов имею по дому, но вырос-то я в Техасе, а мы, техасцы, предпочитаем в жизни простоту. Что вам налить, Эми, девочка моя?

Мэйсон была так обескуражена, что не сразу нашлась с ответом.

– Я не откажусь от стакана воды.

– Воды? Вода для лошадей, дорогуша. Почему бы не плеснуть в воду немного виски? Для завода.

Мэйсон не знала, как ей следует реагировать.

– Мне кажется, еще рановато меня заводить. Но все равно спасибо.

У Хэнка оказался лающий смех.

– Симпатичная, да и на язык не промах. В тех местах, откуда я родом, такая комбинация считается опасной. Но я ничего не имею против острого язычка. И Бустер тоже. Верно, парнишка?

Ричард скривился.

– Здесь меня так никто не зовет. Ты нормально себя чувствуешь, Хэнк? Многовато тебе не будет? Путешествие не слишком тебя утомило?

– Ты же знаешь, сынок, я живчик. И я только разминаюсь. – Он плеснул себе еще немного виски в стакан и предложил: – Не лучше ли нам всем сесть?

Мэйсон взглянула на Ричарда и переспросила:

– Бустер?

Под скулой его заиграл желвак.