И не слышно!

Веришь ли ты в меня?

Крик выпрыгнул из ее горла, как испуганная птица — пронзительный и страшный — выпрыгнул словно сам по себе, без участия ее легких, одновременно с тем, как она почувствовала легкую вибрацию асфальта и едва слышный гул. Наташа метнулась — прочь с дороги, через дорогу, вперед — смела по пути в прыжке Надю, испуганно-удивленно взвизгнувшую, и вдвоем они с размаху шлепнулись на асфальт за бордюром. Секундой позже дорожный мрак сгустился и превратился в большую фуру, темную безличную громаду. Грузовик с ревом и дребезжаньем, почти потонувшем в грохоте музыки и криках, пронесся мимо скорчившихся за бордюром девушек, взметнув тучу пыли и сухих листьев, и Наташе, наполовину оглушенной, показалось, что она почувствовала еще что-то — словно всплеск дикой ярости, словно разочарованный вопль обманутого существа, и она так сжалась в комок, словно на нее вот-вот должно было обрушиться небо.

Только через пять минут она осмелилась поднять голову. Сложно было что-то увидеть в темноте, но Наташа знала, что сейчас дорога пуста.

Набирается сил для нового удара?

Время снова шло с обычной скоростью и все вроде бы вернулось на свои места, но Наташа не знала, сколько продлится эта мнимая безопасность.

Так или иначе, нужно было поскорей добраться до дома. Они лежали за бордюром, не на дороге, но это еще ничего не значит, потому что… Наташа вспомнила яркий солнечный день, одуванчиковую полянку и несущийся по тротуару грузовик. Пока они рядом с дорогой — безопасность — лишь иллюзия.

— Надя! — хрипло позвала она и закашлялась. — Надька!

Несмотря на музыку, ее услышали и ответили придушенно:

— Слезь с меня!

— Чего?

— Ты меня раздавишь!

Наташа приподнялась и села, и рядом на асфальте со стоном села Надя, интенсивно потирая ушибленные части тела.

— Вот козел! Кто ж ездит с выключенными фарами?! Тварь поганая! Черт, по-моему, я сломала руку!

— Да я тебе сейчас шею сломаю! — взвизгнула Наташа и набросилась на нее с кулаками, повалила обратно на асфальт. — Я тебя убью! Чего ты поперлась на дорогу?!! Что за выпендреж?!! Нас чуть не переехали! Ты понимаешь это?!

Надя, крича в ответ, что она теперь многое понимает, начала ее отпихивать, и несколько минут они шумно катались за бордюром, наугад колотя друг друга, но удары становились все слабее и слабее, и в конце концов они сели, обнялись и дали волю слезам. Обеих трясло мелкой дрожью, и рыдания больше походили на икоту. Компания неподалеку продолжала веселиться, не обращая на них внимания.

— Спасибо, — наконец сумела выговорить Надя, добавив к благодарности дробный стук зубов. — Как же я этот грузовик не заметила? Какой же идиот ездит ночью без света?!

— Надя, потом! — пробормотала Наташа, впиваясь пальцами в ее предплечья. — Все потом. Нужно уйти.

— Ты думаешь…

— Да! Ты можешь встать?

— Попробую.

Но светлое пятно, которым в темноте виделась ей Надя, вместо ожидаемого движения вверх поплыло куда-то в сторону, и Наташа поспешно протянула руку, тщетно пытаясь его остановить. Музыка неожиданно заглохла, крики оборвались, и они оказались в пугающей тишине.

— Ты куда?! — в панике взвизгнула Наташа.

— Картины… Я их уронила.

— Хрен с ними, я тебе новые нарисую! Вставай!

— Их нельзя тут оставлять…ага! — в голосе Нади послышалось легкое торжество, и раздался слабый шелест пакета. — Все, пошли.

Они с трудом поднялись, цепляясь друг за друга, и замерли, прислушиваясь. После недавнего грохота было слишком тихо, и шум ветра походил на дыхание кого-то огромного, затаившегося среди тьмы.