А я, не обладая навыками строителя, пытаюсь как-то выживать, поменяв уже семь или восемь рабочих мест, но нигде так и не закрепившись до конца. Хотя Хамза и Адхам предлагали мне место чернорабочего на их стройке, но я уже однажды там работал и сбежал через четыре недели. Такая работа явно не для меня. Не нужно было учиться на артиста, чтобы потом переквалифицироваться в чернорабочего. Нет, не потому, что я такой ленивый или неспособный. Просто выяснилось, что я быстро устаю и никак не подхожу для физической работы. Не забывайте, что я вырос в очень обеспеченной семье. Отец был депутатом, главным режиссером самого крупного театра, известным человеком в городе. Я никогда не задумывался в детстве о деньгах. У нас было все, и даже с излишком. Персональная машина с водителем, кухарка и домработница, которые летом ездили с нами на нашу загородную дачу. У отца было даже разрешение заказывать особые продукты в спецмагазине, как у руководителя Комитета по культуре Верховного Совета. Во времена, когда мясо, масло, а потом и сахар давали по талонам, нам из спецмагазина беспрепятственно доставляли любые продукты. Но это уже в восьмидесятые годы. А в шестидесятых в магазинах можно было купить даже черную икру, продававшуюся в баночках, не в правительственных, в обычных магазинах. Почему потом все пошло наперекосяк, я не знаю. Тем более даже представить себе не мог, что мне придется уехать из родного города и мыкаться без работы и без денег. Однако все получилось именно так, как получилось.

Домой я приехал примерно в одиннадцатом часу вечера и сразу позвонил Арвиду.

– Что случилось? – недовольно спросил он. – Мы договорились встретиться завтра. Почему ты решил позвонить сейчас?

– Они все знают. – Разговаривая с Арвидом, я невольно подражал его манере, выражаясь короткими фразами.

– Кто знает? – не понял он.

– Они все знают о нашем плане.

– Нет. – Это все, что он смог из себя выжать.

– Они мне позвонили и сказали, что все знают. – Я понимал, насколько рискованной была игра, но мне было уже все равно. Впервые за десять лет я мог вылезти из той нищеты, в которой находился. Впервые за десять лет мог что-то сделать, чтобы наконец вырваться из той ямы, в которую попал не по своей воле.

– Они не могут знать, – ответил Арвид, – этого не может быть.

– Они позвонили и сказали, что знают, – упрямо повторил я.

Арвид долго молчал. Потом спросил:

– Где ты сейчас?

– Дома. У себя дома. – Так я называл свою комнату в квартире на шоссе Энтузиастов.

– Выйдешь через полчаса. Я пришлю машину. Нужно переговорить, – предложил он и сразу отключился.

Я понял, что он будет звонить Глебу Мартыновичу. Теперь начиналось самое главное. Если я рассчитал неправильно или в чем-то ошибся, то вся эта затея может очень плохо закончиться. Палехов решит, что не стоит ничего предпринимать, раз Хейфиц узнал о готовящейся аварии, и просто прикажет меня удавить. Но если я все верно рассчитал, то Палехов ни за что не захочет уступить Хейфицу. Это не только личные амбиции, это еще и борьба за влияние, за первое место под солнцем. Ведь каждый из этих двоих считает себя лучшим и самым главным продюсером. Ошибки быть не может, Глеб Мартынович просто обязан вступить в игру и в любом случае переиграть своего основного конкурента.

На всякий случай я достал оставшиеся деньги и спрятал их под половицей в коридоре. В своей комнате ничего прятать нельзя. Если все-таки ошибусь, сюда приедут люди, перевернут комнату и найдут все, что захотят найти. Недавно видел по телевизору один поразительный репортаж.