Или белокурый культурист давно узурпировал его место и его права? Воображение тут же услужливо дорисовало картину: теперь в упоительной сцене действовал не он, Эстебан, а коварный соблазнитель. В глазах у него потемнело, пульс участился. Взгляды молодых людей скрестились: война объявлена! Хотя Эстебан так до конца и не был уверен, кто именно объявил о начале боевых действий.

Джасмин, безусловно, явилась на встречу во всеоружии, хотя с какой стати, Эстебан понятия не имел. Он не сделал ровным счетом ничего, только предложил развод. Ясно было, что с момента их расставания Джасмин развлекалась вовсю, а отнюдь не оплакивала неудавшийся брак, так что ее враждебность, в его глазах, ничем не объяснялась.

Тогда как его собственная враждебность… В прищуренном взгляде Эстебана сверкнуло предостережение. Джасмин вызывающе вздернула подбородок, и ее карие глаза метнули ответную молнию. Эстебан снова нервно застучал ручкой по столу — в два раза чаще и громче. Ну и чего ты пытаешься добиться, моя златокудрая мегера, изменница, бессовестная прелюбодейка? — мысленно спросил ее Эстебан. Лучше готовься к бою, поскольку я вооружен до зубов.

Джасмин положила на стол ладони и длинными изящными пальцами с розовыми наманикюренными ногтями стала поглаживать полированную поверхность, точно лаская. Эстебан напрягся и задышал чаще. От взгляда Джасмин это не укрылось, и она насмешливо оттопырила верхнюю губу. Диего Баррильдо занял место рядом с Эстебаном. Колин Питт — рядом с Джасмин. Она обернулась к молодому человеку и одарила его улыбкой, от которой тают айсберги. Но Колин Питт айсбергом не был. Скулы юнца заалели, он смущенно улыбнулся в ответ. И игра эта от глаз разъяренного Эстебана не укрылась. Все в порядке, я здесь, рядом, говорила улыбка Колина. И незримый лев в груди Эстебана оглушительно заревел. Джасмин невозмутимо посмотрела на мужа. Я убью тебя, взглядом пообещал он. Или сорву с тебя маску холодной невозмутимости и поиграю с тобой в такие игры, от которых мутится рассудок.

— Не начать ли нам? — Диего Баррильдо открыл невзрачную голубую папку.

В руках у Колина Питта была другая папка из коричневой кожи, гладкая, внушительная, не чета той, бумажной. Джасмин сложила руки на коленях. Эстебан продолжал барабанить ручкой по столу.

— В создавшейся весьма напряженной атмосфере я для начала хотел бы заверить вас, Джасмин, что наша единственная цель — покончить с проблемой цивилизованным, взаимоприемлемым образом так, чтобы никто не остался обиженным…

Молодая женщина вскинула глаза. В горле у Эстебана пересохло.

— Здравствуйте, Диего, — негромко произнесла она.

Пустячная, казалось бы, фраза, а произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Баррильдо застыл неподвижно, Колин Питт — тоже. Воздух сгустился от напряжения. Уважаемый юрист высочайшего класса… покраснел, как мальчишка. Мало того, вскочил на ноги.

— Прошу прощения, Джасмин, — смущенно пробормотал он. — Это надо же, напрочь забыть о хороших манерах!

— Ничего, пустяки, — мило отозвалась она.

Диего протянул руку. Но Джасмин, словно не заметив, перевела взгляд на Эстебана. И пожилому адвокату пришлось, спрятав руку за спину, опуститься на место.

Итак, ведьма еще не утратила способности вертеть каждым, как вздумается, отметил про себя Эстебан. Вот мерзавка!

Точеная бровь насмешливо изогнулась.

Может, и так, зато уже не твоя, читалось в золотисто-карих глазах.

В воздухе отчетливо затрещали электрические разряды.