Мутант.

Его так называли, когда разразился бунт после смерти Горголеона. Михайрас прохрипел это слово прямо ему в лицо, уже задыхаясь. Мутант, нечестивый, отклонение, грешник по самой своей природе. Не было для космодесантника оскорбления страшнее, и Сарпедон убил из-за него много человек, хотя разумом понимал своих противников, вот только простить не мог.

Имперский линкор с огромной оружейной палубой, который сейчас занимал половину передних отсеков «Сломанного хребта», похоже, когда-то сеял ужас во, множестве битв за ложь Империума, судя по количеству названий, вырезанных на орудийных стволах. Имя звездолета, «Махария Виктрикс», красовалось на каждой переборке и опоре. Но потом герой исчез в варпе, пока его не поглотил «Космический скиталец», заставив бортовые пушки наконец замолчать и отдав их на расправу ржавчине.

Артиллерийские отсеки, покрытые пятнами, были усеяны хрупкими кучками костей. Похоже, команда линкора собралась здесь, во тьме, когда безумие ирреальности захватило их. На некоторых останках виднелись отметины зубов.

Сарпедон побежал, чувствуя, как натянулись стальные сухожилия суставчатых ног, как сокращаются сплетения мускулов. Восемь когтей выбивали искры из решетки пола, а он то ускорялся, то резко тормозил, сворачивал, испытывая возможности своего видоизмененного тела. Боль прошла. Вновь выросшая плоть казалась даже сильнее прежней.

Глазам неверующего Сарпедон скорее всего представлялся жутким монстром, кентавром-мутантом, получеловеком-полупауком. Космодесантники сами по себе внушали страх, но магистр знал, что выглядит воистину ужасающе для тех, кто не видел его триумфа в храме Дорна. Послушники-изменники просто еще не ощутили истинную священную силу Испивающих Души, иначе узрели бы ореол славы Императора, окружающий Сарпедона в момент его победы. Они все еще сомневались, десантник же не должен сомневаться. Они увидели чудовище и решили, что библиарий действительно чудовище, не почувствовав величия истины.

Но Сарпедон знал, он не монстр, а Император и Дорн следят за каждым его шагом. Он понял, что значит жить с клеймом скверны, когда поглотил плоть убитого Теллосом рогатого гиганта, помнил каждую деталь своих ощущений — уродство, покрывающее тело, подобно слою грязи, ауру отвращения, которую изливала на него вся Вселенная. Проклятие мутанта — это нечто ужасное, всепоглощающее. Сарпедон не чувствовал ничего подобного. Сейчас в нем жила только божественная сила Архитектора Судеб, хлещущая через край, дающая новым паучьим конечностям и рукам небывалую мощь.

Сарпедон ударил одну из стоящих рядом пушек — когти оставили глубокие царапины на поверхности древнего металла. Он вскарабкался по стене и поднимался все выше — до тех пор, пока не оказался вниз головой на потолке, наблюдая, как тенистые глубины оружейной палубы проносятся под ним.

Его боевые братья не сомневались в нем. С момента жестокого взлета Сарпедона он не видел даже признака Раскола. Многие менялись. Гивриллиан с его новыми глазами, Теллос с его странно изменившейся кожей и обостренными чувствами. Каждый день люди получали новый дар. У Заэна на спине вырос ряд прочных острых чешуи и пара верхних рук, пальцы руки сержанта Рэвуса стали такими длинными и сильными, что он мог обращаться со своим боевым топором так, словно тот весил не больше перочинного ножика.

Сарпедон отцепился от потолка и упал, расставив ноги, чтобы смягчить удар, пробив дыры в ржавом металле.

Мутант? Нет, его новая форма, изменения у его братьев — это дары Императора, знаки того, что они ушли еще дальше от неразумной массы остального человечества, что они стали отличными от нее не только духовно, но и физически. Скорее всего слабовольные обитатели Империума примут их за отвратительных монстров, чем лишний раз докажут свое врожденное слабоумие.

В покоях на корме «Сломанного хребта» технодесантники перевозили мертвые банки памяти сектора Индиго к поглотителю информации, который соорудили в куполе сенсориума яхты.