Хизер улыбнулась, но его лицо приняло озабоченное выражение.

– Ты не обидишься, дорогая, если о нашей свадьбе не будет говорить весь Лондон?

Она посмотрела в его смеющиеся глаза.

– Конечно, не обижусь! Я предпочла бы простую деревенскую церковь.

– Будем считать, что договорились.

– Ты так и не сказал мне, мама и папа были сильно потрясены, когда узнали, что у меня будет ребенок?

– Ну… – Дамиан замялся, – в первый момент Майлз явно хотел придушить меня, но Виктории, как мне думается, удалось направить его энергию в другое русло.

– О, мама умеет незаметно его утихомирить, – понимающе улыбнулась Хизер.

– Мои родители так же любили друг друга, – задумчиво сказал Дамиан и вдруг воскликнул:

– Господи, я совершенно забыл про шкатулку! Что сказал Эллиоту мой отец?

– Что-то про сокровище, которое в ней спрятано. Кажется, речь шла о наследстве.

– Точно!

Дамиан подошел к письменному столу, взял шкатулку и аккуратно поставил ее на постель между ними.

– Ты действительно думаешь, что в ней спрятано сокровище? – спросила Хизер, высыпая из шкатулки свои немногочисленные украшения.

– Если честно, то нет, – признался Дамиан. – Скорее всего, отец бредил. – Он склонился над открытой шкатулкой и тщательно ее ощупал. Потом отрицательно покачал головой:

– Боюсь, что придется тебя разочаровать… Но что это?

Серебряная пластинка, украшавшая шкатулку, отделилась и упала ему в ладонь.

– Бог мой! – удивленно воскликнул Дамиан. – Эллиот был прав! Там тайник…

– Внутри что-нибудь есть? – возбужденно спросила Хизер. – Места там немного, но вполне хватит для горстки бриллиантов.

Но Дамиан вытащил из тайника не бриллианты, а пожелтевший от времени сложенный вдвое небольшой листок бумаги. С сильно бьющимся сердцем он развернул его.

– Это письмо, – сказал он странным, надтреснутым голосом. – Письмо моего отца моей матери.

«Сильвия, моя любимая!

С печалью в сердце пишу тебе это письмо, потому что оно последнее. Я болен, любимая, и болен весьма серьезно. Боюсь, что жить мне осталось не больше двух дней. Надо было давно отправить тебе весточку, да все думал, что недуг отпустит, а теперь уже слишком поздно.

К тому времени, когда письмо попадет к тебе в руки, я уже оставлю этот мир. И наши письма из этого тайничка никогда больше не подарят мне высочайшего счастья. Молю Господа, чтобы я продолжал жить в твоей памяти, как ты навеки пребываешь в моей… Оставляю тебе в наследство мое сердце – оно твое навсегда. Моя любовь навеки с тобой. Моя душа принадлежит только тебе».

Дамиан умолк.

– Так вот какое сокровище намеревался отыскать Эллиот, – задумчиво проговорил он.

Хизер была тронута до глубины души.

– Твой отец был прав, – прошептала она. – Это завет потомству… Ты только представь, они прятали там письма друг к другу.

Дамиан осторожно сложил письмо и положил его туда, откуда достал. Приладив пластинку на место, он отнес шкатулку на стол и вернулся к кровати. Хизер смотрела на него полными слез глазами.

– Любимая, что случилось?

– Это все… так грустно. Только подумай – твоя мать так и не увидела этого письма. Дамиан, я никогда в жизни не слышала такой берущей за сердце истории!

Дамиан ласково убрал непослушный локон с ее щеки.

– Это не важно, – мягко сказал он.

Она подняла на него изумленные фиалковые глаза:

– Как ты можешь такое говорить!

– Неужели ты не понимаешь? Она прекрасно знала, что в нем написано.