— Обалдеть, — буркнул Крайст, обиженно косясь на мокрый осколок кирпича, примостившийся на краю каменной ступеньки.

6

Саш Астерс держал снятую с Кирочкиной руки митенку на ладони, от ветерка воздушная ткань трепетала, словно бордовое пламя.

— Мне нужно сказать тебе одну вещь, — Кирочка взглянула на Саша серьёзно, и, как ему показалось, грустно. Он не понял этого внезапного помрачнения романтических оттенков вечера, не уловил сложной эмоции, проскользнувшей в её словах, а не поняв, постарался не придать значения — пренебречь чем-то всегда легче, чем вдаваться в подробности — как знаток женщин, он отметил про себя, что неожиданные смены настроения у прекрасного пола вполне нормальное явление.

Сохранив на лице покровительственно-нежную улыбку мачо, он сказал:

— Я слушаю тебя.

Кирочка встала. Это вышло немного нервно — она поднялась, придерживаясь за столешницу, выпрямилась во весь рост, сразу возвысившись над всеми предметами, длинная юбка заструилась переливчатым водопадом, нуклюже скрипнула ножка отодвинутого стула.

Саш ждал. С его лица не сходила улыбка, он наблюдал за нею как за ребёнком, где-то он вычитал, что в отношении к женщине всегда должно присутствовать что-то отцовское.

— Понимаешь, — сказала наконец Кирочка, — больше ничего не будет.

— В каком смысле? — не понял он.

— В прямом. Мы больше не увидимся, это наша последняя встреча.

— Но почему? — на лице Саша отобразилось упрямое удивление.

— Не спрашивай, — Кирочка стояла отвернувшись и теребила угол скатерти, роза лежала рядом, и её пышная головка — бордовое на белом — издали напоминала кусок сырого мяса, — я всё равно не смогу все как следует объяснить, просто так нужно, я ведь просила тебя тогда не звонить, но ты позвонил…

По лицу Саша проскользнула тень. Порывистым движением он скомкал в руке прозрачное облачко перчатки.

— Я, кажется, понял, — произнес он разочарованно.

Безошибочное чутье знатока женщин подсказало ему ответ и на этот раз. Она говорит загадками, избегает определенных тем, заметно взволнована — такое поведение характерно для несвободной женщины, поддавшейся искушению — и хочется, и колется… Гневная складочка между тёмными бровями Саша расправилась — когда наступает хоть какая-то определенность, примириться с ситуацией становится значительно легче. — Ты замужем? Помолвлена?

— Вроде того, — тихо ответила Кира, отводя глаза.

— С тем типом, — небрежно уточнил Саш, — я один раз видел вас вместе из окна автомобиля, в центре, представительный такой, примерно твоего роста, брюнет…

— Да, да, с ним, — поспешно согласилась Кира, обрадовавшись возможности поскорее прекратить это рискованное объяснение.

«Бедняга Крайст, — подумала она про себя, — кем только он не кажется людям со стороны! Хотя так, наверное, происходит с любым из нас. Никто не может знать, как отразится он в кривом зеркале чужой души.»

— И давай больше не будем об этом, — добавила она, ослепительно улыбаясь Сашу, — ни к чему портить романтику грубым вторжением быта, весь этот вечер и вся ночь принадлежат нам. Ведь совсем не обязательно иметь какие-либо гарантии или перспективы, чтобы быть счастливыми, верно?

Саш улыбнулся в ответ, но немного напряженно, он никак не мог отключить в голове назойливого знатока женщин, который опять пытался анализировать Кирочкино поведение — «Должно быть, у неё с этим брюнетом совместные финансовые дела, пакет акций на двоих, к примеру, или ещё какая-нибудь подобная чертовщина, потому ей никак не избежать этого брака…» — однако мысль, что он, Саш, стал тем мужчиной, которому так легко удалось искусить несвободную женщину, упала семечком на благодатную почву его мужского самолюбия, и семечко это тут же проросло.