|
Князь был молод, силен, обладал привлекательной внешностью. Высокий лоб, лежавшие правильными дугами брови, длинный тонкий нос с красиво очерченными ноздрями, завитые по последней моде усы и длинные локоны, падавшие на плечи, выдавали в нем аристократа, привыкшего в любой ситуации следить за своей внешностью и держаться с подобающим его происхождению достоинством. Но не тонкие надменные черты делали незабываемым лицо князя – взгляд выразительных глаз, в которых отражалась буря эмоций и незаурядный ум, западал в душу каждого, кто встречался с этим человеком.
Так и не написав ни строчки, князь переломил еще одно перо, откинулся на спинку кресла, созерцая трепетный огонек свечи. А дождь за окном шумел все громче, ветер пел на разные голоса, пророча новые беды и несчастья… Неспавшего суровой осенней ночью человека звали Влад Дракула. Он был тем самым Дракулой, что осмелился бросить вызов Османской империи, впервые за много лет атаковав грозного врага на его территории. Он был тем Дракулой, что едва не убил, а затем обратил в бегство самого Мехмеда Завоевателя, заставив его убраться с валашской земли. Он был тем, кого прочили в освободители святого града Константина… Но теперь удача отвернулась от князя, а следовавшие одно за другим предательства друзей и соратников повергали в отчаянье. Лишившись своей армии, Влад вынужден был бежать в Трансильванию, где его ждал могущественный союзник – венгерский король Матьяш Корвин, пусть и с опозданием, но все же пришедший на помощь Валахии. Поддержка Венгрии в корне меняла ситуацию, и теперь вместо неравного противостояния между маленькой Валахией и Османской империей военная кампания могла стать началом крестового похода, главной целью которого многие, в том числе и сам Влад, видели освобождение Константинополя. Таковы были надежды… Действительность оказалась иной. В начале ноября находившийся в Брашове Матьяш принял своего вассала, но встречу эту трудно было назвать приятной – впрочем, валашский князь и не надеялся на теплый прием. Несмотря на то, что летом Влад совершил невозможное и в одиночку остановил превосходящую в несколько раз по численности турецкую армию, он все же проиграл войну, и никакие аргументы, объясняющие поражение, не могли изменить этого факта. С тех пор как, перейдя Карпаты, Влад остановился в Турну-Рошу, минул почти месяц бесплодных переговоров с венгерскими посланниками – король явно тянул время, преследуя свои, пока не ясные князю цели. И вот недавно Матьяш изъявил желание вновь лично поговорить со своим вассалом, назначив встречу в замке Кенингштейн, находившемся недалеко от Брашова. Медлить было нельзя, словно спохватившись, король настаивал на срочном приезде Влада, упрекая его в намеренном затягивании переговоров. Взбалмошность и дурной характер юного правителя не являлись ни для кого секретом, поэтому князь проигнорировал резкие выпады в свой адрес, обрадовавшись тому, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Покидая Турну-Рошу, Дракула взял с собой сына, посчитав, что рядом с ним маленький Влад будет в большей безопасности, нежели оставшись в приграничной крепости. Во главе довольно большого вооруженного отряда князь без промедленья двинулся в путь, но в Кенингштейне его ожидал неприятный сюрприз – настаивавший на срочной встрече Матьяш отсутствовал, и никто не знал, когда он соблаговолит приехать в замок. Ожидание затягивалось. После нескольких суток полной неопределенности измученный неизвестностью и не знавший, как быть Влад решился написать в Ватикан, – лично обратившись к папе Пию II, инициировавшему и финансировавшему так пока и не состоявшийся крестовый поход. Письмо давалось с трудом. После ранения князя часто мучили головные боли, усиливавшиеся в ненастье, он никак не мог сосредоточиться и должным образом, в соответствии с этикетом, изложить свои мысли на бумаге. Ночь подходила к концу, а перед Дракулой по-прежнему лежал чистый лист бумаги. |
