Нотабли потерпели поражение. На улицах они получили англо-французское прозвище «Not-Ables». Собранию предстояло уйти со сцены, что влекло за собой падение Калонна, бывшего ответственным за его созыв.

Народ требовал вновь призвать Неккера.

Кто заменит Калонна? Аббат Вермон был со мной рядом. По его мнению, Ломени де Бриэн, архиепископ Тулузский, подходил для выполнения этой задачи. Я всегда хотела доставить приятное своим друзьям, а Вермон был близок мне с момента моего прибытия во Францию и даже ранее, поэтому я страстно желала назначения Бриэна. Король не хотел этого, все были против, он колебался, но я настаивала, и в конечном счете он уступил.

Теперь я стала принимать участие в государственных делах. Ломени де Бриэн не подходил для этого поста: парламент был против него, и все, что им предлагалось, встречало сопротивление. Сам факт, что я помогла добиться его назначения, настраивал всех против него, и, когда в тщетной попытке угодить мне он внес предложение о том, что я должна получить постоянное место на заседаниях совета и, следовательно, право выступать в правительстве страны, результат, естественно, был отрицательным и сделал меня еще более непопулярной.

На улицах люди кричали: «Будет ли нами править мадам Дефицит? Никогда!» Они разгуливали по улицам с плакатами, на которых была нарисована я — всегда с колье, всегда с надписью «Мадам Дефицит».

В Пале-Рояле страсти против меня постоянно разжигались; в Бельвью, который Людовик отдал тетушкам, обсуждали мои проступки и развращенность, придумывали новые истории — чем фантастичнее, тем лучше.

— Это королева! — раздавались крики. — Это королева ответственна за несчастья нашей страны. Кто главный персонаж в деле с бриллиантовым колье, кто, как не австриячка, мадам Дефицит?

У Бриэна не было новых идей. Я скоро поняла, что допустила ошибку, когда просила о его назначении. Он думал только о новых кредитах и выпуске новых займов. Парламент был не согласен с его планами, а король в редкий момент принятия решений надумал поддержать министра.

— Я повелеваю вам выполнять распоряжения монсеньора де Бриэна, — кричал Людовик.

Герцог Орлеанский вскочил и напомнил королю: то, что он сказал, — незаконно.

Понимая, что герцог Орлеанский представляет собой реальную угрозу, и располагая сведениями о ночных сборищах в Пале-Рояле, Людовик сразу же занял непримиримую позицию и выслал герцога в его поместье в Вийер-Котре.

Теперь возникло противоречие между королем и парламентом, и все парламенты страны твердо поддержали парламент Парижа.

«Бриэн должен уйти», — кричали не только в столице, но и по всей стране. В нескольких городах произошли беспорядки, население требовало возвращения Неккера, а он мог вернуться только в том случае, если Бриэн уйдет со своего поста.

Крики продолжались: «Стране необходимы Генеральные штаты!»

В это время умерла мадам Луиза, самая младшая из тетушек. Я думаю о ней сейчас как о счастливице, которая не прожила слишком долго, как большинство из нас. Она умерла в монастыре, уверенная в своем месте на небе, поскольку, когда отходила в иной мир, то кричала в бреду, как бы обращаясь к своему кучеру: «В рай, быстро. Как можно скорее!»

Я думаю, что она была самой счастливой из тетушек, избавленная от потрясений, которые стали значительной частью нашей жизни.

Я стала проводить все больше и больше времени в Трианоне, гуляя по паркам, беседуя с крестьянами. У меня возникло сильное желание уединиться. Дети были со мной — двое здоровых и дофин, который с каждым днем все заметнее худел.

Приехала Роза Бертен с новыми тканями. Она привезла необыкновенный шелк, а также удивительный сатин.

— Сейчас все изменилось, — заявила я ей.