— Я прошу, — Саша сказала это так тихо, что даже сама не услышала своих слов.

63-22 лег на кровать, закинул руки за голову, закрыл глаза.

«Я думаю, она была святой, — начал он свой рассказ. — Ее сознание, глубокое, сильное, было мощным противовесом ее страсти. Это ведь только кажется, что чувства — что-то такое, что следует выставлять напоказ. Нет. Они обижают, досаждают, создают напряжение, стесняют, заставляют других людей к вам приноравливаться.

В чувствах, даже хороших, не говоря уже о плохих, нет ничего, что позволило бы ими восхищаться. Чувства — это животная реакция. Вот событие, вот впечатление, а вот реакция — то есть чувство. Глупо. Как рефлекс у лягушки. Если бы мозг лягушки весил, как и мозг человека, она бы реагировала так же. А человек, истинный человек, — это не трепетание чувств, это сознание, стремящееся к свету истины. Таков план создания .

Прекрасные «душевные порывы», которыми некоторые так гордятся, только порывы . В них нет внутренней силы, в них нет осмысленности, личного решения. Это лишь бессмысленный всплеск. Красивый, но бессмысленный. Истина нуждается в силе — не в импульсе, а в поступательном движении вопреки сопротивлению обстоятельств.

Она была такой — по-настоящему сильной. Ее звали Лита. Странное имя, от греческого litos, что значит — камень.

— Я прошу только об одном, будь честным со мной, — сказала она мне как-то.

— Я выполню любую твою просьбу, — ответил я.

— Ты ведь не любишь меня, правда? — ее голос дрогнул, но она смотрела на меня, и в ее глазах была любовь.

— Правда, я не люблю тебя. Прости.

— И если этого нет, то не будет никогда?.. — она едва сдерживала слезы, но в ее глазах по-прежнему была любовь и невероятная нежность.

— Никогда.

— Тебе плохо от того, что ты живешь со мной? — слеза покатилась по ее щеке, но она оставалась спокойной и нежной.

— Мне плохо от того, что тебе плохо.

— Мне не плохо, я люблю тебя... — ответила Лита,

— Это неправда.

— Да, это неправда, — Лита утерла слезы. — Мне плохо. Верно, я жду, что ты все-таки полюбишь меня. Когда-нибудь. Хоть чуть-чуть. Это неправильно. Я знаю. Я как бы обязываю тебя, а это дурно, скверно. Нельзя обременять того, кого любишь.

Лита смотрит в пол, в сторону, но только не на меня.

— А если ты узнаешь, что я не могу этого сделать? Совсем. Никогда.

— Я умру, — ответила Лита. — От тоски.

— Но я здесь, я рядом с тобой. У тебя есть то, что тебе нужно. А ты хочешь большего, ты хочешь невозможного. Лита, зачем ты создаешь безвыходную ситуацию?

— Безвыходную ситуацию, — повторила она за мной, словно шла тенью за моим сознанием. — Я все понимаю, сердцу не прикажешь.

— Дело не в моем сердце.

— Не в сердце? — Лита встрепенулась, печаль в ее глазах сменилась растерянностью. — Но в чем же тогда?!

— Дело в твоем сердце. И она ушла, совсем. Какой была ее причина? Ответь, и у тебя будут доказательства».

*******

С аша плакала. Тихо роняла слезы. Они сбегали по ее щекам, неприятно задерживались па губах и на подбородке, а потом падали в открытую ладонь. Почему она плакала?.. Сложный вопрос.

Обычно люди плачут, потому что им жалко себя. Даже когда они оплакивают кого-то другого, они, на самом деле, плачут о себе. Они могут жалеть себя, потому что никогда больше не увидят того, о ком плачут. За этой жалостью может стоять страх — чужая, тронувшая их беда когда-нибудь может приключиться и с ними.