Ты помнишь Кузю? Нашего огромного, меланхоличного пса с такими печальными глазами, что, когда меня спрашивали: «Какая порода у вашей собачки?», я неизменно отвечал: «Еврейская овчарка». И никто никогда не удивлялся, понимая: собака со столь грустными глазами, конечно, должна называться только так. Еврейская овчарка – это бренд. Беспородный пес – это правда. Да разве есть такой человек, которому правда понравится больше, чем бренд? Разумеется, нет. Это до чего ж мы полюбили бренды, а ведь когда-то легко обходились без этого слова, я, например, большую часть своей жизни вообще не знал, что это такое – бренд.

Я опять отвлекся…

Ужасно, что я тогда не смог приехать, чтобы похоронить Кузю, потому что я был… Да это вовсе и не важно, с кем и где я был, важно, что не приехал. И до могилы нашего Кузи – собаки, которая любила всех и до самой смерти своей так и не смогла поверить в то, что в мире существует зло – до могилы собачьей я так и не добрался никогда.

Кузю хоронила мама, я никогда не спрашивал подробностей. Мама рассказала только, что Кузю зарыли в лесу на красивой поляне. Она еще сказала, что объяснит мне, как туда доехать, если я захочу. Я захотел. Но не доехал.

Жалко все-таки, что мы не похоронили Кузьку на специальном собачьем кладбище, ведь, когда люди опять станут зверями, собачьи кладбища превратятся в мемориалы.

Конечно, звери тоже бывают жестоки. Однако в их поведении всегда существует логика: они не бывают жестоки просто так. У людей: бессмысленная жестокость, то есть борьба за самого себя. А у животных – оправданная, логичная жестокость, а это совсем другое дело. Животные борются за Жизнь, и Жизнь их любит за то, что они за нее бьются. Жизнь с нами, людьми, не заодно, а с ними – заодно. Так что ваше поколение, разучившись писать, сделает первый шаг к озверению человечества – тому самому озверению, которое может нас всех спасти.

У меня была идея поставить спектакль про прекрасных зверей и ужасных людей. Хотел про львов. Красивые такие, благородные… Я начал про всё это думать, читать… И вычитал, представь себе, что если погибает лев и львица выходит замуж за другого самца, она уничтожает все свое потомство от первого мужа. Нормально? Чтобы вообще памяти о нем не осталось, чтобы крови его на Земле не осталось. Ради любви убивает собственных детей…

Ну, что ж это за любовь такая, если даже прекрасных животных она превращает в подлецов? Лев говорит львице: «Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты…» А она отвечает: «Секундочку. Сейчас детей от предыдущего брака убью, и начнется наша волнительная любовная история». Обидно…

Так что про львов не получилось. Придется ставить «Гамлета». Когда-нибудь, когда соберусь с силами. Соберусь же я когда-нибудь с силами, ведь правда?

Говорят Мейерхольд… Был такой великий режиссер, тебе неведомый… Так вот, говорят, он просил написать на своей могиле «Здесь лежит режиссер, который никогда не хотел поставить «Гамлета». Но у Мейерхольда нет могилы: эти советские суки убили его заодно с другими, и заодно бросили в общую могилу. И никакая любовь его не спасла. Его любовь, великую актрису Зинаиду Райх, задушили в постели в собственном доме. То ли просто так, то ли – чтобы отобрать квартиру… Впрочем, отобрать квартиру и просто так – это ведь одно и то же, не так ли?

Если ты дочитал до этого места, тебе уже стало скучно. Ваше поколение не любит, когда нет экшена. Вам кажется, что человек проявляется в поступках, а вовсе не в раздумьях.