Габриель прошел в кабинет и увидел стоящую на коленях над распростершимся на полу кардиналом Бриндизи монахиню. Через пару мгновений к нему присоединился отец Донати с серым, как пыль, лицом. Сделав несколько шагов, он устало опустился рядом с монахиней, не замечая того, что стоит в крови.

Расположившись у конца колоннады, Катрин Буссар видела все, что происходило на площади: приезд двух мужчин на мотоцикле, спор между карабинером и священником, оказавшимся секретарем папы, их сумасшедший бросок через площадь. Очевидно, они знали, что во дворце что-то случилось. Катрин включила мотор и перевела взгляд на Бронзовые врата. Она ждала.

Надежды на то, что уйти удастся незаметно, уже не осталось. В холле дворца толпились швейцарские гвардейцы и полицейские, а Бронзовые врата, похоже, были закрыты. Очевидно, кто-то все же проигнорировал его предупреждение и поднял тревогу. Ланге понял, что придется пробиваться силой. Времени было мало, и чтобы хоть немного изменить внешность, он снял очки и сунул их в карман. Потом, с трудом сдерживая желание перейти на бег, направился к Бронзовым вратам.

Навстречу ему шагнул гвардеец.

– Извините, но мы сейчас никого не впускаем и никого не выпускаем.

– Боюсь, мне нельзя задерживаться, – спокойно ответил Ланге. – Я должен выйти именно сейчас. У меня неотложная встреча.

– Приказ есть приказ, монсеньор. Во дворце стреляли. Выход закрыт.

– Стреляли? В Ватикане? Боже!

Ланге перекрестился и, используя этот жест как прикрытие, выхватил из-под одежды пистолет Стечкина. Швейцарцу же, одетому в средневековый костюм, времени потребовалось гораздо больше, и когда он все же достал оружие, было уже поздно – Ланге дважды выстрелил ему в грудь.

Кто-то закричал. Убийца метнулся к Бронзовым вратам, но путь ему преградил еще один часовой. Этот гвардеец уже держал «беретту» в руке, но не решался открыть огонь – неизвестный был окружен кричащими священниками и служащими. Человек, которому приходится по восемь часов вдень стоять с алебардой, не готов стрелять в толпу, рискуя попасть в постороннего. У Ланге таких проблем не было. Он выстрелил без колебаний, и швейцарец упал на мраморный пол.

Ланге пробежал через Бронзовые врата, но навстречу ему уже шел, держа автомат на изготовку, карабинер.

– Стоять! Опустить оружие!

Ланге повернулся и выстрелил. Карабинер свалился на камни площади Святого Петра.

То, что киллер увидел в следующую секунду, напоминало сцену из кошмара: через площадь наперерез ему бежали пять или шесть карабинеров с автоматами. Вступать с ними в перестрелку было бы равносильно самоубийству.

Ну же, Катрин. Где ты?

Неподалеку, в нескольких футах от него, стояла, застыв от ужаса, молодая женщина, судя по виду, американка. Ланге преодолел расстояние между ними тремя быстрыми шагами и, схватив женщину за волосы, рванул к себе. Карабинеры остановились. Ланге приставил пистолет к виску заложницы и потащил ее по площади.

Габриель услышал крики, влетевшие в кабинет кардинала Бриндизи через открытое окно. Он раздвинул тяжелые шторы и выглянул. На площади явно происходило что-то неординарное: туристы разбегались во все стороны, с полдюжины карабинеров преследовали человека в облачении священника, прижимавшего пистолет к голове женщины.

Катрин Буссар видела то же самое, но только с другой точки – она по-прежнему стояла в конце колоннады Бернини. Услышав выстрелы, полицейский у ограждения, пропустивший ранее двух мужчин на мотоцикле, оставил свой пост и побежал к дворцу. Катрин тут же воспользовалась этим, чтобы выехать на площадь.

Ланге увидел ее. Когда мотоцикл был уже рядом, он оттолкнул заложницу, вскочил в седло впереди Катрин, развернулся и устремился к дальнему краю площади.