Он никогда не предполагал, что в простом движении кошачьего языка могло оказаться так много эротики. В совокупности с взглядом этот жест возымел своё действие. Бросив на стоящего в дверях Араба смущённый взгляд, Горк неуверенно затоптался на месте. Понимая, что в данный момент он здесь лишний, наёмник чуть усмехнулся и, молча повернувшись, отправился в гостевой дом.

Вспомнив про лежащий в кармане нож, Араб вырезал несколько упругих веток и, подумав, отправился к швеям за остатками кожи. Выбрав на швейном помосте несколько подходящих кусков, он вернулся к себе и принялся мастерить лук. За работой он вспоминал свои приключения. И те, что случились с ним на Земле, и те, что произошли на землях Гаронды. Некоторые из них он вспоминал с особым удовольствием. Увлёкшись, он едва не пропустил момент, когда на тропе, ведущей к гостевому дому, вдруг появилась Сорка.

Заметив девушку, Араб отложил почти готовый лук и, не спеша, почти демонстративным жестом убрал нож в высокое голенище своего армейского сапога. Остановившись на развилке, Сорка несколько минут рассматривала его непонятным взглядом, а потом, словно решившись или увидев то, что хотела, медленно направилась к его помосту. Сложив руки на коленях, Араб откинулся на стену своего временного жилища и принялся задумчиво наблюдать за идущей в его сторону дочерью вожака. Судя по ещё хромающей походке и перекошенной на правую сторону фигурке, отделал он её на совесть, хотя и старался бить аккуратно.

Дождавшись, когда Сорка вступит на помост и остановится прямо перед ним, Араб вскинул голову и посмотрел в глаза самочке твёрдым мрачным взглядом. Стоя прямо перед ним, Сорка несколько минут молчала, но потом, понимая, что, явившись сюда, должна что-то сказать, тяжело вздохнула и проворчала на своём языке:

— Я пришла сказать, что виновата.

— Ты пришла извиниться? — удивлённо спросил Араб.

— Я не слышала этого слова, — задумчиво ответила Сорка.

— Ты сказала, что хочешь признать свою вину. Я правильно тебя понял?

— Да.

— На моём языке, это значит, что ты хочешь не только признать вину, но и сказать мне, что сожалеешь о сделанном или сказанном. Это и есть извинение, — ровным тоном пояснил Араб.

— Ну, тогда да. Я пришла извиниться, — обдумав услышанное, ответила Сорка.

— Скажи мне честно, это Горк заставил тебя прийти сюда или ты сама так решила? — неожиданно спросил Араб.

— А зачем тебе это знать? — тут же насторожилась Сорка.

— Если ты пришла сюда по приказу Горка, то можешь уходить, — пожал плечами Араб.

— Почему?

— Потому что, это будет означать, что ты так ничего и не поняла. В этом случае твои извинения будут только словами. Ты так не думаешь. Ты просто делаешь то, что приказал тебе отец.

— А если я решила прийти сама?

— Тогда я рад тебя видеть. Садись, и мы просто поговорим.

— Зачем?

— Чтобы между нами больше не было споров, — терпеливо пояснил Араб.

— А в чём разница для тебя самого? — продолжала допытываться Сорка. — Ведь если я сказала, что виновата, это должно быть для тебя главным, ведь это значит, что ты делал всё правильно.

— Я и так знаю, что делал всё правильно. Для меня важно то, что ты сама поняла, что поступила не так, как нужно. Важно именно это, а не то, что я думаю, — всё так же ровно пояснил Араб.

Сорка замолчала, обдумывая услышанное, и медленно опустилась на помост, приняв самую удобную для себя позу. Потом, тихо постанывая, она задала очередной вопрос:

— Почему для тебя так важно, поняла я что-то или нет?

— Горк хочет, чтобы ты пошла с нами к базе улов.