И все-таки бессонными ночами она казнила себя за то, что не взяла хотя бы то малое, что он мог предложить ей. Но при свете дня она понимала, что поступила правильно. Ибо короткие мгновения счастья сулили неминуемый разрыв: в один прекрасный момент он непременно сказал бы ей, что все кончено…

Нужно уметь смиряться с неизбежным. Никакой катастрофы не произошло — просто еще один этап жизни пройден.

— Успокойся, Джейн, у тебя есть дело, которым ты должна заниматься, — сказала она бледной девушке с печальными глазами, которая смотрела на нее из зеркала. — Нельзя позволить себе раскиснуть!..

День выдался суматошный, но Джейн нравился быстрый ритм, постоянные неожиданности, требующие напряжения умственных и физических сил. Если каждая минута занята, меньше времени остается на раздумья. А когда под вечер она покинула большое кирпичное здание и шла по длинной, окаймленной зелеными газонами дорожке, усталость настолько одолела ее, что было трудно передвигать ноги.

Домой Джейн всегда ходила пешком. Спешить ей было некуда, и времени хватало как раз на то, чтобы поужинать в кругу семьи, прежде чем уединиться в своей спальне.

Проходя через большие железные ворота, Джейн не думала ни о чем, кроме погоды. Дождь наконец-то кончился, ветер стих, и сразу потеплело. Закатное солнце пробивалось сквозь облака, и воздух был напоен настоящим английским ароматом: пахло дымом от горящих в каминах дров.

Все это было настолько приятно после трех недель непрерывного ненастья, что Джейн на минуту застыла, закрыв глаза и подняв лицо к небу.

— Простите, мисс, я никак не могу найти нужный адрес…

Ну вот, у меня уже начались слуховые галлюцинации, подумала она, услышав знакомый низкий голос с сильным акцентом, и открыла глаза. В двух шагах от нее была припаркована большая машина, и Джейн смертельно побледнела, увидев, кто сидит за рулем.

А потом она побежала — так быстро, словно от этого зависела ее жизнь. Послышался рев мотора, скрип тормозов, и стальная рука схватила ее за запястье.

— Джейн!

В голосе звучала такая мольба, а лицо, которое она никогда больше не надеялась увидеть, было таким родным и милым! Джейн почувствовала, что теряет контроль над собой.

— Зачем ты приехал? Как ты мог?! — Совершенно неожиданно для себя она заколотила кулачками по его груди.

Пустота последних недель, сознание того, что она потеряла самого дорого для нее человека, что никогда не выйдет замуж и не родит детей, — все это никак не соответствовало тому странному приветствию, которым она его удостоила. Тем не менее Фернан терпеливо пережидал ее гнев.

— Хватит, хватит, любовь моя! — сказал он наконец, прижимая ее к себе.

И тогда Джейн заплакала — беспомощно и горько. Она почти не почувствовала, как Фернан осторожно поднял ее на руки, и, только откинувшись без сил на сиденье, внезапно подумала, что, должно быть, ужасно выглядит в этот момент.

С детства Джейн не умела плакать красиво, как это получается у некоторых женщин. Ее нос сразу становился красным, глаза распухали, словно она провела пару раундов на боксерском ринге. Но сейчас, заметив, что Фернан протягивает ей белый носовой платок, она с негодованием оттолкнула его руку.

— Я не хочу сморкаться!

Это было сказано совсем по-детски, но ей хотелось как-то отстраниться от него. Джейн просто не могла представить, что означает его появление в Лондоне. Однако в следующую секунду она поняла, что ее нос совсем не похож на нос настоящей леди, поэтому взяла платок, не глядя на Фернана, вытерла лицо и основательно высморкалась.